Подошел Руперт Линг в купальном костюме от «Спидо» и полуботинках. Он поцеловал меня второй раз за день, не убоявшись того, что выглядела я как овца на заклание.
– Как прошло распределение имущества Дэвида Зетракиса, нормально? – спросил он.
Я кивнула, Лори упрекнула меня за это и приказала стоять смирно.
– Ах да, – сказал Руперт. – Литографии. Я получил потрясающее вино. Лори досталась брошь, которая некогда принадлежала Коко Шанель, а она там даже не объявилась.
– Некоторые из нас работают. – Лори сердито делала пометки на карточке. – А не взваливают все на ассистентов.
– На коллег, а не на ассистентов, – возразил Макс. – К тому же Кей-Джи вполне компетентный работник.
– А Макс получил книги и марки, словно ботаник, зато вещи ценные, – продолжал Руперт. – Тебе повезло, Макс. Но не так, как Джо, которую Дэвид когда-то выгнал из сериала.
– Кстати, о Джо, – вступила я в разговор. – Эллиот Хоровиц хочет, чтобы ты ему позвонил.
– Я уже сделал это, спасибо. Связь оборвалась, а потом я провел целый час в павильоне, где никому не позволено общаться с внешним миром.
– Лори, если ты закончила, я похищу Уолли. – Макс показал на оазис света посреди холодной и похожей на пещеру студии.
– Любопытно, – сказал Руперт, шагая рядом с нами, – кто-нибудь, кроме меня, находит странным, что наша нынешняя дива ничего не выиграла от смерти продюсера? За исключением нового контракта. И отсрочки от ядерной катастрофы.
– Ты говоришь о Трише? – спросила я.
– Ты не вполне точен, – возразил Руперту Макс. – Триша обновила свой контракт задолго до смерти Дэвида.
– Но Дэвиду об этом никто не поведал, – заметил Руперт. – Даже его шпионка Джо. Он хотел, чтобы Триша покинула проект в прошлом году. Ее карьера висела на волоске, когда сериалом занялась Джен.
– А почему никто не сказал об этом Дэвиду? – удивилась я.
Мы остановились, чтобы пропустить двоих рабочих, несших заляпанное оконное стекло.
– Руперт, давай избавим Уолли от наших доморощенных сплетен, – скривился Макс.
– Не надо, – отозвалась я. – Очень приятно быть членом команды. Чего бы это ни стоило.
Руперт улыбнулся:
– Дэвид уволил бы Джен, если бы узнал, что она воскрешает людей. Джен занималась сериалом по договору. Но теперь она в безопасности. Сегодня утром ее фотография появилась в «Дейли верайети». Материал о ней дали рядом с некрологом Дэвида. Бывший временный получил «добро».
– Не поняла.
– «Кандидатура временного исполнительного продюсера одобрена телевизионным начальством», – пояснил Макс. – Так написано в «Верайети».
– Разве Дэвид не знал о том, что происходит? – удивилась я.
Макс посмотрел на Руперта и сказал:
– Мы держали это в секрете. Отсняли материала на четыре недели, а не на две, работая шесть дней в неделю. И добрались до февральских сюжетов, несколько отличающихся от тех, что планировал Дэвид, – он хотел умертвить еще некоторых персонажей.
– А он мог как-то проведать об этом?
Макс кивнул:
– Если бы прожил еще три недели. Но было бы поздно: серии уже готовы, и нам не хватило бы ни денег, ни времени, чтобы переснять их.
– Почему все были заодно? – спросила я.
– Никому не пришлось по нраву кровавое побоище, которое решил устроить Дэвид. По сути, его правление подошло к концу. И все считают, что Джен заслужила вотум доверия. В конце концов, именно она платила нам зарплату.
– Это могло продолжаться только до тех пор, пока Дэвид не заявил бы о своём несогласии, – сказал Руперт. – Начальство очень ценит Джен, но к ней по-прежнему относятся как к протеже Дэвида. Она первая, кто признает это. Если бы Дэвид закричал: «Плохо!» – Джен, вероятно, уволили бы при первой возможности.
«Какая удача для Джен, – подумала я, – что Дэвид умер преждевременно».
Мы дошли до гостиной, довольно мрачной, заваленной газетами и заставленной кофейными чашками. На диване кто-то спал. Чего здесь не хватало, так это атмосферы телевидения. И его четвертой стены.
– Трей, подъем! – Макс потряс спящего юношу за плечо. – Это Уолли. Ты сегодня везешь ее играть в мини-гольф.
Трей удивился:
– Почему?
– Она корреспондент «Мыла и грязи». Разве Джен тебе не говорила?
– Не знаю. – Трей потер глаза, как маленький ребенок, недовольный, что ему не дали выспаться.
Стук каблуков дал нам знать о приближении Триши – неслась по съемочной площадке. Каблуки у нее были такие высокие, что под длинным желтым купальным халатом казались ходулями. Розовый завиток на лбу смотрелся как третий глаз.
– Что она здесь делает? – вопросила дива.
– Уолли? Ей подбирают гардероб для «Мыла и грязи», – объяснил Макс. – Джен хочет…
– То, чего хочу я, тоже имеет значение, – заявила Триша. – Ее примерка должна быть согласована с моим расписанием. Надо уменьшить ей рост – она просто великанша.
Макс сделал пометку в блокноте.
– И еще, – продолжила Триша. – Как наша программа будет участвовать в панихиде? Цветы? Я думаю, нужна целая полоса в «Верайети». Когда состоится заупокойная служба?
– По Дэвиду? – спросила я.
– Нет, по Иосифу Сталину. – Триша бросила на меня испепеляющий взгляд. – Разумеется, по Дэвиду.
Ответил ей Макс:
– Никаких служб и панихид, Триша. Так хотел Дэвид.
– И кто это сказал?
– Он сам, в завещании.
– В котором ты не упомянута, – поддел Тришу Руперт. – Он тебе ничего не оставил. Хотя всех других бывших подруг осыпал деньгами.
Лицо у Триши сделалось просто ужасным, повисло напряженное молчание. Я прокашлялась.
– Я бы не стала говорить «осыпал».
Тишину нарушил крик, раздавшийся с противоположной стороны съемочной площадки. Затем последовали стенания в исполнении Шеффо Корминьяка.
– И так я узнаю о собственной кончине? – кричал он. – Читая сценарий на вторник! Нет даже сцены смерти. Они обнаруживают мой полностью окоченевший труп! Что все это значит? В сумасшедшем доме захватили власть пациенты?
Макс, несмотря на свою хромоту, быстро пошел по павильону.
– Шеффо! – позвал он. – Шеффо, успокойся!
Руперт взял меня за руку и повел туда, где развивались события. Трей вышел из ступора и последовал за нами, оставив Тришу на ее каблуках приходить в себя.
– Да поразит вас сифилис! – На Шеффо Корминьяке был рубиново-красный смокинг с черным бархатным воротником и манжетами. В одной руке он держал сценарий и размахивал им, в другой – старомодный помазок, который он поднял словно меч или волшебную палочку.
– Шеффо, дорогой мой, – начал успокаивать его Макс. – Я думал, Джен сказала тебе об этом.
– Ты же знал, что должен умереть, разве не так? – спросил Руперт.
– Да, когда Дэвид был жив! – орал Шеффо. – Но он скончался. Мне сказали, что ядерная катастрофа отменена.
