Лепота!
— А я, между прочим, Константин, арендовал ячейку в банке.
— Чего? Зачем?
— Как зачем? Положу туда ваши документы, деньги, кредитки, мобильный, ключи от квартиры... Или, — с надеждой прищурился Бабель, — вы передумали?
— Ну, скажете... Мы с вами, Виталий Степанович, о сроках не поговорили. Сколько мне бомжевать-то?
— Думаю... — и Виталий Степанович действительно задумался: — Думаю, недели, нет, дней десяти хватит. Потом назовем материал: «Декада маргинала!». Каково?
— Подумать надо...
— Над сроком?
— Над названием. Вы же всегда меня учили — заголовок — полдела!
— Ну да, да... А срок?
— Десять дней? — Платонов выразительно покрутил сложенными в бабочку губами: — Рискнем. И вот что, Виталий Степанович, если у меня все выгорит, то не надо вам на пенсию... Я не потому в грязь лезу, чтобы место под солнцем забить, я, как вы говорите, жизнь изнутри хочу узнать.
Виталий Степанович посмотрел на Константина с подчеркнутой гордостью, как смотрит учитель на лучшего своего ученика. Потом и он позволил себе полюбоваться просветленным осенним небом с плывущей от горизонта к горизонту легкой облачной паутинкой.
— Не люблю задирать голову, — признался он, — однако сейчас мне буквально передалось ваше состояние полета, Константин Игоревич. Но, — тут же оговорился он, — я, в отличие от вас, всегда помню, что за этой голубой взвесью черная бездонная пропасть! И звезды в ней, как шляпки гвоздей в подошве сапога!
— Круто, Виталий Степанович, — признал Константин, — я бы до таких метафор не дотумкал. Вот луну поэты сравнивали с лампой, с глазуньей, кто-то из молодых — с лицом китайца, а вам после шляпок гвоздей надо что-то позабористей придумать.
— Чего придумывать, — хитро прищурился Бабель, — луна, если вы такой небожитель и замечали, бывает красной, даже багровой.
— Ну?
— Так вот, это сигнал светофора. Бывает желтый — предупреждающий, бывает красный... Топка преисподней!
— Бррр... — поежился Платонов, — Образная система у вас, Виталий Степанович... Прямо скажем, декаданс какой-то.
— Какая есть, — угрюмо ответил Бабель. — А вообще я решил так, я поеду с вами. Ну, так сказать, засвидетельствовать хотя бы начало для чистоты эксперимента. Не возражаете?
— Не доверяете?
— Да почему, милейший Константин Игоревич?! Может, я просто хочу тряхнуть стариной. Думаете, я всю жизнь просидел в редакционной норе?
— А то я не знаю, как вы мотались по комсомольским стройкам, буровым, стойбищам...
— Ну так поедем?
— Хотите — поедем.
Бабель вдруг смутился и, точно нашкодивший школьник, признался:
— Константин Игоревич, я, конечно, пошутил насчет ячейки в банке. Так, завести вас хотел.
— Завели, — улыбнулся в ответ Платонов, — можно ехать.
5
Есть такие районные центры вдоль Транссибирской магистрали, где жизнь остановилась с самого основания. Как это определить? Просто сойти с поезда на станции и вдохнуть воздух. Этого будет достаточно, чтобы понять — время здесь законсервировано. Оно дышит прошлым, и сколько в него не доливают современности — она растворяется в этом стоячем воздухе. И окна домов в таких городах грустные и созерцательные. Они смотрят в мир так, как смотрели сто и двести лет назад. За стеклами мутный непритязательный быт и цветочные горшки, пережившие нескольких
