колесиком, регулируя резкость. Трое в черном расчехлили треногу станкового пулемета на носу судна, а еще несколько возились с какими-то ящиками. Первая очередь ударила как раз в середину шлюпки досмотровой команды. Пули калибра 12, 7 в щепки крошили дерево лодки, в куски рвали тела людей в оранжевом.
— Носовая! Огонь на поражение! — рявкнул командир. — Обе машины полный вперед!
Следующая очередь полностью выкосила людей в шлюпке. От стволов орудия сторожевика к корпусу нарушителя потянулись линии трассеров, нащупывая пулемет на носу. Серия разрывов прошлась по надстройкам…
— Ого! — Оперативный принял очередной доклад и принялся звонить командующему. — Там самый настоящий бой идет. Да что же вы такое ловите, хлопцы?..
Медведев почему-то чувствовал, что это еще не все. Что-то еще должно было случиться.
— Так точно, товарищ капитан первого ранга! Нарушитель открыл огонь, командир принял решение на уничтожение. Так точно, есть потери! Есть докладывать каждые пять минут, — бубнил в микрофон кавторанг.
Тем временем помощник оперативного дал команду второму сторожевику двигаться к месту сражения.
На палубе нарушителя все затянуло дымом, в надстройках полыхнуло пламя. Оставляя за собой дымную полосу, судно двигалось вперед. Рассекая форштевнем серые волны, сторожевик несся к «Ариадне». Расстояние между кораблями стремительно сокращалось. Выстрелы носового орудия не смолкали, но командир с нетерпением ждал, когда цель окажется в зоне огня кормовой пушки. В этом случае огневая мощь катера сразу удваивалась. Оставалось совсем чуть-чуть, и «Ариадна» подставит себя под огонь. Вдруг на борту нарушителя возникло странное белое облачко дыма, и его тут же снесло за корму…
Ракета летела медленно. Она была видна с момента старта с палубы нарушителя до набора высоты в максимальной точке дуги траектории ее полета. Лузину показалось, что крылатый снаряд замер наверху, застыл, как хищник, подстерегающий жертву. Потом, мотнув огненным хвостом, ракета метнулась к катеру…
Оперативный не успевал поднимать трубки и отвечать на звонки. Спокойная размеренная атмосфера, обычная на дежурствах, неузнаваемо переменилась. Понаехало срочно вызванное начальство. Каждый лез докладывать шефам по своей линии, звенели раскалившиеся телефоны, запрашивали сведения о происходящем моряки и округ. Безобразие прекратилось с прибытием командующего, который сразу выгнал из помещения всех лишних.
— Заварил ты кашу, — сказал недовольно капитан первого ранта Медведеву. — Теперь не расхлебаем. Сразу надо было сказать, что у них на борту. Вечно ваш брат со своими секретами носится.
— Уходит в эстонские территориальные воды, — докладывал оперативный, — оба наших корабля имеют повреждения, исключающие возможность преследования. Тридцать второй потерял ход, просит помощи…
Медведев взмок. Главный вышел на связь с командующим округом и оперативным дежурным флота и о чем-то с ними договаривался, сердито косясь то в сторону следователя, то на планшет с обстановкой.
— Что теперь? — осторожно спросил Медведев.
— Хрен его знает, влепить бы по нему с воздуха! Да пока с прибалтами договоришься… Проще было бы это дело с натовцами решить. Да еще комплекс этот ваш…
Командующий наконец сменил гнев на милость.
— Сейчас Москва с соседями будет договариваться о продолжении войны в их водах. Надо ж было тебе свалиться на нашу голову, майор… Ты хоть теперь расскажешь, в чем дело?
Флот истребовал координаты и характеристики цели. По докладам с постов слежения «Ариадна» шла через эстонские воды на юго-запад. Штабы принялись за разработку плана уничтожения судна. Атака с воздуха не годилась. Комплекс на этом борту превращал летчиков в камикадзе. Крылатая ракета тоже была бы сбита. Надводному судну грозила участь, постигшая оба сторожевика. Не поднимать же стратегическую авиацию? Пока оперативные отделы занимались планированием, Борис Александрович связался с управлением и попросил Зуброва, чтобы тот через Воробьева оформил ордер на арест директора НПО «Прогресс» Тучина Андрея Юрьевича. Прибалты наконец дали добро. Их береговая охрана, считающая своим долгом портить жизнь российским рыбакам, как только узнала, что нарушитель вооружен, сидела, поджав хвост, и не рыпалась. Одно дело грозить пушками сейнеру, совсем другое — нарваться на ракету класса «корабль-корабль». Кое-какая информация просочилась в прессу, и штабы начали осаждать обвешанные камерами и магнитофонами назойливые молодчики с творческой небритостью и нестриженностью. Вслед за Эстонией «добро» на действия в своих водах дала и Латвия. Руки у флотского начальства были развязаны.
Глава 30.
КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТ ДАВЫДОВ СЛЕДУЕТ НА СЕВЕР.
Давыдов купил билет до конечной станции, хотя собирался сойти на промежуточной. До поезда ему пришлось полчаса торчать в зале ожидания под обстрелом подозрительных взглядов бабки-кассирши, сидевшей за амбразурой застекленного окошечка. В вагоне было почти пусто. Пожилая проводница, проверяя билет, посоветовала:
— Можете внизу устраиваться, или где хотите. Все равно в Сегеже все выйдут. До самого Мурманска вагон пустой будет. Ложитесь отдыхать.
Давыдов прошел в середину вагона, засунул свой драгоценный чемодан под лавку и отправился за бельем. В первом купе, или как там называется отсек плацкартного вагона, ехала пара пенсионеров. Во втором, заняв и боковушки, расположилась компания курсантов школы прапорщиков с вэвэшными околышами: три разбитных парня и две размалеванные девицы — их приятельницы. Парни скрипели новенькими портупеями и сапогами. Недавно выданная форма, еще не утратившая насыщенного зеленого цвета, была до одури ушита. «Отпуск у них, что ли, или увольнение?» — безразлично подумал капитан, пробираясь к купе проводницы. Давыдов взял постель и отправился на свое место. Один из будущих прапорщиков сидел, загородив проход своими оглоблеобразными ногами. Он не счел нужным их подбирать, и Анатолий, перешагнув несуразно длинные конечности, пошел к своему купе. Похоже, хлопчики нарывались на скандал. За окнами мелькали огни далеких бакенов на Онеге, потом дорогу обступил густой лес. Застелив драный матрас серыми влажными простынями, Давыдов надел на каменную подушку наволочку, не раздеваясь лег и натянул на себя шерстяное одеяло — в вагоне было прохладно. Как только голова коснулась подушки, он сразу же погрузился в сон. Первый раз его разбудили через час. Будущие представители «золотого фонда внутренних войск» устроили гулянку. Звякало стекло о стекло, орал кассетник, хихикали пьяные девицы. Мимо Давыдовской лежанки, громко топоча заглаженными гармошкой хромачами, в место общего пользования прошествовали двое хлопчиков. Физиономии у ребят уже приобрели багровый оттенок. Давыдов угрюмо проводил их взглядом.
— Потише нельзя?
— Нет проблем, братан, — отозвался один из молодцов. — А то присоединяйся, у нас весело!
Второй уставился тяжелым вызывающим взглядом. Он вцепился в поручень и, пьяно раскачиваясь в такт движению поезда, еле-еле смог выговорить:
— А мы что, мешаем? — Он икнул. — Это кому? Тебе, что ли?
— Пойдем, Коляныч! Мужик отдыхает, не лезь. — Второй с трудом оторвал руку собутыльника от поручня и увлек его в проход,
Давыдов решил не связываться, не то у него сейчас положение, чтобы светиться. Отвернувшись к стенке, он снова попытался уснуть. Тот, кого назвали Колянычем, норовил вырваться и разобраться со спящим офицером.
— Ты чего, Серега? Они нам два года жизнь отравляли, я что, и теперь им позволю мне указывать? А вот хренушки он мне указывать будет! Я ему убеждальник сразу запечатаю…
Серега, матерясь, уволок товарища в свой конец вагона. Стараясь не обращать внимания на шум, Анатолий задремал. Ехать оставалось не больше пяти часов. Второй раз он проснулся на остановке. Поезд прибыл в Сегежу, его вагон остановился под самым фонарем, и в лицо Давыдову ударил сноп мощного света. Все купе залило яркое белое сияние. Ругнувшись, капитан приподнялся на локте и уставился на часы. Пьяная компания выбралась на перрон покурить и теперь шумела там. Приличия ради повизгивали
