протянул спецназовцу, который уже маячил у меня за спиной.
– Хватит?
– Так точно, командир! – Глаза у него загорелись. – С такими деньгами мы всю Европу за день проскочим!
Больше мы их не видели.
Первую остановку мы устроили, выехав за город. Свернув с трассы на проселочную дорогу, Мишка по едва заметной колее загнал машину в густые заросли акации и поменял номера с московских на киевские. Я достал трубку и принялся звонить командиру. К моему удивлению, из трубки послышался лишенный эмоций голос: «Набранный вами номер не существует». Потом то же самое прозвучало по-английски. Звук был громкий, и услышали это все.
– Слушайте, мужики, – растерянно произнес Павел. – Вам не кажется, что мы влипли по-взрослому?!
Все подавленно молчали. В такой ситуации мы оказались впервые. До сих пор, что бы с нами ни случалось, в какое бы тяжелое положение ни попадали, мы всегда чувствовали за спиной мощную поддержку Службы, знали, что в случае нужды она всегда протянет руку помощи. Теперь это чувство пропало, и это было по-настоящему страшно. Как будто из нашей жизни ушло что-то огромное и очень важное. Хуже того, откуда-то из глубин сознания всплыла крамольная мысль: Служба из друга превратилась во врага!
Но самое главное – мы ничего не понимали в происходящем.
Вот только сдаваться я не собирался.
– Рано лапки кверху поднимать! – одернул я Павла. Может быть, сказано было чересчур резко, но я командовал группой и не имел права показывать свою растерянность. – Да, в Службе что-то случилось. Но безвыходных положений не бывает. Даже если произошел прорыв.
– Если это прорыв, почему не ввели план «А»? – не согласился со мной Боря.
– Тоже верно, – сказал я. – Но в любом случае, прежде чем поддаваться панике, мы должны прояснить ситуацию. Все согласны со мной?
Несогласных не оказалось.
– Тогда давайте разберем по порядку все странности этого дела и попробуем их объяснить для себя, – предложил я. – А потом будем решать, что делать дальше. В одном я полностью уверен: к экстренной связи прибегать рано.
После моих слов на несколько минут повисло напряженное молчание. Это понятие появилось сравнительно недавно, когда в обиход вошли мобильные телефоны. Если у агента Службы горела под ногами земля, если ему грозила неминуемая гибель и некому было прийти на помощь, если все средства были исчерпаны, он мог воспользоваться экстренной связью. Всем нам был известен номер, набрав который звонивший выходил напрямую на Главу Службы, таинственного и всемогущего, и тот приходил на помощь.
Но, рассказав нам об этом, Радзивилл добавил от себя, что до сих пор никто в Службе не воспользовался так называемым «правом последнего звонка». Потому что в положении об экстренной связи значился один важный пункт: в каждом случае Глава Службы проводит личное дознание, и если находит, что у позвонившего оставался хотя бы малейший шанс справиться с ситуацией самостоятельно, следовало его немедленное отлучение от Службы. И хотя мы никогда не говорили об этом, я знал, что для всех нас, включая меня, отлучение было бы страшнее смерти.
Глава 8. Мы уходим на нелегальное положение
Как я уже рассказывал, отправив троих спецназовцев на другой конец Украины, в Ужгород, мы выехали из Харькова. Спрятали машину в кустах и принялись составлять реестр всех странных событий, которые с самого начала сопровождали нашу злополучную операцию. Перечень получился длинный.
Сначала была моя неожиданная «ссылка» на Гавайи, причины которой мне никто не потрудился объяснить. Задание, полученное по возвращении от командира, показалось мне тогда если и не рядовым, то ничем особенно не примечательным. Как же я оказался не прав! Не успел я напасть на след, как завертелась непонятная карусель – нападение неизвестных на квартиру резидента Службы и объявление плана «D», мое пленение бандитами, которых неизвестно кто направлял, приход ко мне на помощь таинственного дезертира, его непонятное исчезновение в Центре. Невероятно большие деньги, перечисленные на наши счета, – у каждого из нас на карточке оказалось по двести тысяч долларов. А темная история со снайпером, застрелившим Нечипоренко? Не мог обычный киллер, даже хорошо подготовленный, справиться с офицером Службы! Причем далеко не новичком.
– Мужики, честное слово, я бы никогда не сплоховал! – яростно сверкая черными глазищами, оправдывался обычно немногословный Митя-Мустафа. – Но кто мог ожидать, что он владеет приемами бесконтактного боя? Да еще на таком уровне? На меня будто танк наехал, такой был удар. Даже Боря не устоял бы…
– Неужели кто-то кроме офицеров Службы владеет этими приемами? – усомнился Мишка. – Получается…
Что, по его мнению, «получается», мы сообразили сразу, и Мишкино предположение не вызвало у нас восторга.
– Может, это дезертир? – предположил Павел.
– А если нет? – Боря, как всегда, склонен был рассматривать самые худшие варианты.
– Тогда выходит, что мир перевернулся и Служба действует против нас, – горько усмехнулся я. – Кто мне объяснит, почему у всех нас одновременно переклинило интуицию? Почему мы все проворонили покушение на Нечипоренко, налет спецназа на его институт, наш с Борей арест? Если потеря интуиции связана с чьим-то посторонним влиянием, то… Нет, не верю! Такого не бывает! Уж я, во всяком случае, должен был предвидеть все это еще за несколько дней!
Как уже говорилось, «внутренний голос» из всей нашей пятерки сильнее всего был развит именно у меня.
– Хуже того, – продолжал я, – мы с Борей допустили ошибку, не разглядели в Нечипоренко человека, не поддающегося внушению. И он еще сам оказался сильным гипнотизером!
– И теперь мы никогда не узнаем, что он хотел нам рассказать! – подхватил Боря. – А ведь наверняка он что-то знал! По его словам, покойный Назаров изобрел что-то настолько важное, что информация о его изобретении оказалась дороже двух жизней, его самого и профессора Нечипоренко.
– Трех! – поправил я его. – Ты забыл про снайпера, которого выловили из канала имени Москвы.
– Таких сейчас вообще не принято считать, – с горечью произнес Павел. – Расходный материал…
– Чувствую, за всей этой историей кроется нечто очень уж грязное, – предположил Митя-Мустафа. – Если уж кто-то, не задумываясь, кладет труп за трупом… Дай Бог, чтобы Нечипоренко оказался последним!
– Кто-то слушал наш разговор и не дал ему досказать, – сказал Боря. – Уверен, что тут не обошлось без врага. Мы все почувствовали его присутствие. Вот только куда он пропал из института?
Не найдя логического объяснения ни одному из этих странных происшествий, мы зашли в тупик.
– Нечипоренко убит, других зацепок у нас здесь не осталось, – констатировал я. – Значит, и делать нам в Харькове больше нечего. Надо возвращаться в Центр и требовать у командира объяснений. Пусть даже это будет выглядеть как провал операции, но мы все-таки не пешки, а старшие офицеры Службы и имеем право знать, во что нас втравили.
– Плохо, что наши паспорта остались у самостийных чекистов, – посетовал Боря. – И кредитные карточки. Четыреста тысяч хохлам подарили…
– Зато шестьсот осталось! – подбодрил его Мишка. – Наши-то карточки на месте! И я не думаю, что деньги достались хохлам. Наверняка ваши счета Служба заблокировала сразу после ареста.
– Если мы все-таки ошиблись и Служба осталась Службой, – сказал я, – то со дня на день сюда нагрянет команда зачистки, и чекисты забудут не только о паспортах и карточках, но и о самом нашем существовании. А если подозрения оправдаются… Тогда нам надо молиться, чтобы пропавшие деньги и документы оказались самой большой потерей в нашей жизни.
Мое предложение не встретило возражений. Мы загрузились в машину и двинулись в сторону границы. Но проехать успели всего несколько километров.
