не помчаться бегом. Его карьера, а возможно, и жизнь висели на волоске, и нужно было срочно выяснить, где этот неизвестный, осмелившийся встать у него на пути.
Едва солнце зашло за горизонт, советник нырнул в заветную каморку. Захлопнув дверь и задвинув оба засова, раскинул карты. Поглядел на них, перемешал и снова выложил на стол. Затем медленно собрал колоду и с яростным воплем запустил ее в дальний угол. Как ни раскладывай, получалось одно: его враг жив и уже рядом, в городе.
Хряк выскочил из каморки, выстроил своих дворовых.
– Дармоеды. Простого дела – человека убить – и то сделать не смогли. Сейчас пойдете в город и там найдете человека с серебряным кольцом. Кто принесет кольцо, получит вольную. И попробуйте только оплошать; на этот раз вам это даром не пройдет, всех сгною.
Дворовых как ветром сдуло.
На службу к Берендею
День клонился к вечеру, и Санька непроизвольно ускорял шаг. Наконец показался город, спрятанный за высокими каменными стенами. Паренек летел уже чуть ли не вприпрыжку, но все равно опоздал. Главные крепостные ворота закрылись перед самым его носом. Он принялся барабанить изо всех сил, в ответ из бойницы показалась недовольная физиономия. Удивленно осмотревшись, она скрылась, а затем появилась рука с натянутым луком. Санька моментально понял беспочвенность своих претензий и резво отпрыгнул в сторону.
Отойдя подальше от ворот, он осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда приткнуться на ночь, очень уж не хотелось ночевать на улице.
Солнце почти спряталось за верхушки елей, когда Санька разглядел какую-то крышу.
Человеческое жилище обычно похоже на своего хозяина. Однако по внешнему виду этого строения определить, кто тут жил, было абсолютно невозможно. Дом не дом, землянка не землянка. Совершенно перекосившаяся, готовая завалиться, вросшая в землю избушка.
Парнишка подошел к приоткрытой двери и постучал.
– Наконец-то хоть одна живая душа появилась. Заходи и дверь прикрой, не то сквозит, – раздался тягучий голос.
Санька пригнул голову и вошел внутрь. С минуту он стоял с широко раскрытыми глазами, привыкая к полумраку, царящему в комнате. Закопченное окошко почти не пропускало света. Постепенно он разглядел стоявшую у стены широкую лавку, на которой лежал рыжий мужик. Рядом с лавкой стоял перекосившийся стол и колченогий стул. Кругом царили хаос и беспорядок. Одной уборки в доме хватило бы на целую неделю. В углу жирный паук деловито заворачивал в паутину отчаянно жужжащую муху.
– Что, самому не дойти? Лучше замерзнуть? – поинтересовался Санька у хозяина.
– А лень, однако. И потом, зачем суетиться? Все равно когда-нибудь кто-нибудь сюда зайдет.
– Логично. Слушай, у вас тут переночевать можно? А то я за ворота не попал.
– Да ночуй, какой разговор. Коль найдешь место – располагайся.
Санька облегченно вздохнул и огляделся, куда бы пристроиться. Дело это, однако, оказалось не таким простым. Лавка сразу отпадала, стол и стул, ввиду своей хлипкости, для этого никак не годились, а другой мебели в комнате не было. Оставалась печь, но, заглянув на лежанку, Санька обнаружил, что и это тепленькое местечко уже занято: на ней, накрывшись с головой лоскутным одеялом, лежал здоровенный детина.
– Это братан. Его лучше не трогать.
«Тут не поспишь, – подумал Санька. – Придется искать другое место для ночлега».
Он подошел к окошку, выглянул на улицу, и его прошиб озноб. На дворе стояла глубокая ночь. Темень хоть глаз выколи. Ни луны, ни звездочек. Словно он опять затерялся в коридоре между мирами. На душе стало тоскливо. Можно подумать, тут лучше: дремучая Тмутаракань, затерянная среди таких же дремучих лесов в дремучем прошлом.
– Ой, горе горькое, – словно прочитав его мысли, поддакнул мужичок. – Скотинка пала, сами третий день не емши. Дров и тех нетути. Сходить некому. А здесь, сколько ни убирай, все равно через день то же самое будет. Бессмысленная трата сил. Лучше подождать, пока оно само образуется.
– А если не образуется?
– Значит, не судьба. Тем более напрягаться нечего.
– Чушь собачья, – выругался Санька. – Под лежачий камень вода не течет. Неужели это нужно доказывать?
– Непременно, – почему-то радостно подтвердил мужик, – только на меня не рассчитывай, устал я очень.
Санька выскочил во двор, принес сухих сучьев, наломал их и покидал в печь. Но та задымила, и все раскашлялись.
– Ой-е-ей, погибель наша пришла, – схватившись за голову, застонал хозяин. – Угорим мы тут сейчас, горемычные.
Санька, пытаясь разогнать рукой дым, продрался к трубе, свернув по дороге стул и отбив коленку. Заслонка была закрыта и не поддавалась. Похоже, ее вообще никто никогда не открывал.
– Чего ты ноешь, – рассвирепел он. – Бардак кругом полный, нет чтобы руки приложить.
– Ой, болею я-я-я-я-я. – Рыжий все не унимался.
– Чем болеешь?
– Лихо мне, ох как лихо.
– Странная болезнь, никогда о такой не слышал. Ладно, лежи-отдыхай. Я сам займусь по хозяйству.
Но все почему-то пошло наперекосяк. Обнаруженное под лавкой кривое полено, выплюнув клин, прищемило ему палец. Затем топором он едва не оттяпал себе полноги. Решив принести воды из колодца, для начала умудрился уронить ведро вниз, затем, выудив его, споткнулся и вылил всю воду на себя. Печь продолжала коптить. В довершение всего в доме не оказалось совершенно никакой еды.
– Как вы тут живете?
– Да так вот и живем. Разве ж это жизнь.
– Так занялся бы чем-нибудь, чем так лежнем лежать, – продолжал ругаться Санька.
– А зачем? – Мужик вдруг перестал причитать.
– Чего зачем?
– Зачем мне чем-то заниматься? Лень. Пройдет время, и все здесь снова пойдет по-старому. Занимаюсь я или не занимаюсь. Все и так идет своим чередом. Чему бывать, того не миновать. Человек как эта самая муха – жужжит, бьется, а будет ли из всего этого толк? Это очень большой вопрос. Если что и произойдет, то произойдет в любом случае, будешь ты дергаться или не будешь. Так что береги силы.
Санька слушал и неожиданно поймал себя на мысли, что хозяин в чем-то определенно прав. Кто-то колотится всю жизнь, и ничего у него не получается, а кто-то имеет все, абсолютно ничего для этого не сделав. Может, действительно незачем переживать, отнестись ко всему спокойнее; бог даст, все образуется.
Между тем мужик нырнул в ворох тряпья, сваленного в углу, и вытащил оттуда початую бутыль.
– Тебя как звать?
– Санька. А тебя?
– Все кличут Лень. Можно просто Леха. Давай-ка мы с тобой за знакомство по маленькой...
– Я, понимаешь ли, не пью.
– Ты что, не русский?
– Что, только русские пьют? – ответил вопросом на вопрос Санька.
– Пьют все! – самоуверенно произнес Леха. – Каждому человеку на роду отмерено, сколько он за свою жизнь выпить должен. Раньше или позже. Я вот знал одного: не пил, не пил, а в сорок лет как начал. Лихой человек был. Золотые руки. В одночасье сгорел. А все почему? Потому что норму надо на всю жизнь растянуть. Тогда и здоровье будет.
Санька согласно кивнул. Терять ему было нечего. Он и так уже целую жизнь потерял. Так что один глоток никакой роли не играл. Первый раз, что ли.
Правда, опыт у Саньки был самый отрицательный. В последнем классе они с приятелем купили пару пузырей портвейна и лихо выпили на окраине поселка. Вся последующая неделя была прожита словно в
