– Может быть. А может и не быть.
– Я многих олигархов в лицо знаю. Тебя ни разу нигде не видел.
– А я не олигарх. И на власть влиять никогда не пытался. И не свечусь, как некоторые... И вообще не хочу об этом говорить.
– Понимаю.
– Вот и хорошо, что понимаешь... Извини, ко мне сейчас человек должен прийти.
Панфилову не нужно было искать повод, чтобы выставить Лосева за дверь. Он действительно ждал Костромского. И не только его. Должны были быть и другие должностные лица, из города. Правда, не сейчас, а ближе к вечеру.
– Что за человек? – непозволительно поинтересовался банкир.
– Все-то ты хочешь знать, – недобро усмехнулся Панфилов. – Заместитель мой придет, по участковой работе.
– Понял, не дурак... Если вдруг что, «ВВВ-банк» к вашим услугам...
– Хорошо, я подумаю.
– Я серьезно.
– Я тоже.
Банкир ушел. Но у Нонны не возникло желания последовать его примеру. Впрочем, Панфилов ее не торопил. Из головы не выходило имя женщины, о которой она говорила с Лосевым.
– Ольга меня интересует, – сказал он. – Горничная твоей сестры. Насколько я помню, она из Серебровки.
– Из Серебровки, – кивнула Нонна.
– А первая горничная, Оксана, она тоже из Серебровки?
– Оксана? Ну, она не первая. Хотя да, из Серебровки...
– Ты ее знаешь?
– Ну так, в общих чертах, – замялась она. – А что такое?
– И Лосев ее знает.
– Ну да, – еще больше смутилась Нонна. – Ты что, знаешь про их отношения?
– Я, конечно, мог бы сказать, что да, знаю. Но что-то нет настроения ломать комедию... Сколько ей лет было, когда Лосев любовь с ней закрутил?
– Ну вот, а говоришь, что не знаешь... Да, любовь у них была.
– А у тебя?
– С Оксаной? Нет, не было у нас любви.
– Я же тебе русским языком сказал, нет у меня настроения шутить, – сердито глянул на собеседницу Панфилов. – Я про Лосева спрашиваю.
– У меня, да, была с ним любовь... Он на год меня моложе, я уже работала, а он из армии только вернулся. Весь из себя, первый парень на деревне. У него тогда конфликт с родителями был, у бабки он тогда жил, царствие ей небесное. Здесь же в деревне с Оксанкой закрутил. Потом со мной. А когда с родителями помирился, в Москву подался. Там и кооператив свой открыл. Квартиру снимал, я к нему ездила... Думала, замуж меня возьмет, а он снова с Оксанкой сошелся... Правда, опять потом бросил... Ну, не то чтобы бросил... Она сама хвостом вильнула, парень у нее был, она его из армии ждала. Так, детская любовь. Он на побывку приехал, она его пожалела, не стала ничего про Витьку говорить... Она говорит, что не спала с ним, но Колька на всю деревню растрепал, что было у них. А потом сам узнал, что Оксанка с Лосевым любилась, так изорался весь. А как он мог не узнать, если деревня у нас, а не город. Здесь же все друг друга знают, а языки, сам должен понимать, без костей. А Витька сюда наезжал, ему рассказали... В общем, Оксанка тогда и Кольку потеряла, и Витьку. В Москву подалась, училась там вроде, вернулась с животом, дома родила. Дитя матери оставила, снова уехала. Потом опять вернулась. И опять с животом. Так в деревне и осталась. Я ее случайно встретила. Поглядела на нее, ничего, смотрится баба. Ей тогда уже под тридцать было, не молодая, но чистенькая такая, аккуратная. И симпатичная. А то, что два короеда на руках, так это не повезло бабе. Алла тогда горничную искала, я ей Оксанку и присоветовала... Потом выслушивать пришлось, когда она у нее деньги украла...
– Деньги украла... – в раздумье, механически повторил Панфилов. Чуть погодя спросил: – А Лосева она знала?
– Ну да.
– Он женат?
– Да... Но жена у него лохушка...
– Кто?
– Ну, лохушка. А то ты не понимаешь?
– Понимаю. Что с ней не так?
– Да то. У Лосева даже служанки нет, Валька сама все по дому делает... Ладно б это. Он гуляет напропалую, а она вид делает, что ничего не замечает. Банк у него в Москве, там у него и квартира, где он с бабами живет. Может неделями дома не появляться, а Валька даже не спросит, где он был. Скажет ей, что в командировке был, она и верит. То командировка, то аврал, то инопланетяне за кредитом прилетали. Всему верит... Он ее в страхе воспитал, пугал, что бросит, если слушаться не будет. А он может бросить, совести у него хватит... Вернее, совести у него совсем нет. Но, парадокс, на все хватает...
– Гуляет, говоришь, напропалую? А с Оксаной тоже гулял?
– Это вряд ли. У него Москва есть, чтобы гулять... Да и где бы он с ней встречался?
– Может, к Максютовым в гости ходил.
– К Максютовым?.. Он Пашу терпеть не мог. Но да, в гости к нему ходил. И к Грецким тоже ходил... Улыбается, а у самого камень за пазухой...
– Камень?
– Ну, так говорится.
– Я не иностранец, можешь не объяснять... Если за пазухой камень, то рано или поздно он полетит в чей-то огород, кому-то на голову...
– Это ты к чему? К тому, что Максютов погиб? – догадалась Нонна. – Так зачем Лосеву его убивать? Весь сыр-бор из-за каких-то двадцати соток...
– Бывает, что из-за двадцати квадратных метров люди гибнут.
– Но это когда спорят из-за клочка земли. А здесь же спора нет, здесь все давно распределено и утрясено...
– А неприязнь осталась...
– Неприязнь. У Лосева с Грецким давняя неприязнь. Они же соседствовали. Дома впритык стояли. Им бы дружить, так нет, враждовали. Антон же местный, а Лосев как бы дачник... Дрались иногда... Но сейчас вроде ничего. Хотя да, Лосев претендовал на его участок у озера. Не успел... Но не стал бы он убивать людей из-за клочка земли...
– Никто и не говорит, что он убивал, – кивнул Панфилов.
Он и сам не воспринимал всерьез собственную спонтанную версию. Не нравился ему Лосев, но это же не значило, что убийство Максютовых – его рук дело. Глупо это слишком. Если не сказать, что смешно...
– Вот и я говорю, Лосев здесь ни при чем, – сказала Нонна.
– Ни при чем, – согласился Панфилов. – К тебе претензий больше, чем к нему...
– Хочешь сказать, что я убила сестру? – вскинулась она.
– Хочу сказать, что на тебя думаю больше, чем на него...
– Думай. И проверяй. К родителям моим сходи, спроси, была ли я у них в ночь убийства. И в гараж сходи, под моей московской квартирой, сторож там, он скажет, брала я машину или нет. И охранник на контрольно- пропускном пункте...
– Сам ходить никуда не буду, но проверю, – кивнул Марк Илларионович.
– Ах да, совсем забыла, ты же у нас миллионер, – не без ехидства, но с определенной долей уважения во взгляде сказала она.
– И что?
– Так ты миллионер?
– Допустим.
– Вчера ты говорил, что миллиардер.
Это была небольшая провокация с ее стороны.
– Мало ли что я говорил.
– Про яхту говорил, про остров в океане.
– Разве?
– Говорил... Ты говорил, а я не верю.
– Твое право.
– Если ты миллиардер, у тебя самолет свой должен быть.
– И что с того?
– Давай на Мальдивы с тобой слетаем. На выходные.
– А сегодня выходной?
– Суббота. Ты думаешь, почему я никуда не спешу?
– И Лосев тоже дома...
– Кто о чем, а вшивый о бане... Кстати, баня у тебя на острове есть?
– Есть. Баня есть, а острова нет...
– А яхта?
– И яхты нет.
– Дома этого тоже нет.
– Дом есть.
– Может, банный день устроим?
– Как раз об этом и думал, – кивнул Панфилов.
При доме была баня – большая, из оцилиндрованного бревна, с мансардой, восемьдесят квадратов общей площади. Просторная, но жаркая парилка, бассейн с подогревом, трапезная, массажная, мансарда отведена под бильярдную. Есть, где посидеть с мужиками, пивка попить, шары по сукну покатать...
– Так в чем же дело? – кокетливо повела бровью Нонна.
– В том, что праздник будет без тебя.
– Почему?
– Не задавай глупых вопросов, не получишь глупых ответов... Тебе уже домой пора.
– А разве ты меня не арестуешь? – с кислой обиженной миной на лице улыбнулась она.
– Нет.
– Но ты же меня в убийстве обвиняешь.
– Обвинения следователь предъявляет. А я всего лишь участковый уполномоченный. К тому же у меня сегодня выходной день...
– У меня тоже.
– Рад за тебя... Тебе уже пора.
– А если я скроюсь от правосудия? За границу, например, укачу...
– Не укатишь. Траур у тебя, по сестре.
– Это мое личное дело.
– Кто знает, кто знает...
– Следить за мной будешь?
– Много будешь знать, скоро состаришься...
– Я и так уже не молодая...
– Тем более.
– Что, не молодая? – возмутилась Нонна.
– Ну ты же сама сказала, – усмехнулся Панфилов.
– Не молодая... Сама знаю, что не молодая. А ты мог бы и польстить...
– Ты очень молодая, – не без глумления в пафосной интонации протянул он.
– Сволочь ты, Панфилов... Ну да, ты же у нас миллиардер, тебе молоденьких девочек подавай. Таких, как Агата...
– При чем здесь Агата? – хищно сощурился Марк Илларионович.
– А при том, что ты на нее глаз положил...
– Если ты сейчас не уйдешь, тебя выведут.
– Прогоняешь, да?.. Так знай, не один ты такой. Лосев тоже глаз на нее положил...
– Что?! – изумился он.
– Да, да, ему Агата очень нравится...
– Ты откуда знаешь?
– Знаю!
– Откуда?
– Не скажу...
Панфилов решил, что Нонна нарочно мутит воду, чтобы заинтриговать его, чтобы он не гнал ее от себя.
– И не надо... Тебе уже пора.
Нонна угнетенно вздохнула и стала собираться. Не хотела она уходить, но ему не было никакого дела до ее желаний.
Глава пятнадцатая
Яхта сама создала волну, сама же на ней и качнулась. Маленький по
