приговаривая:
– Это такая страна, Ленка, это такая страна. Здесь сперва сажают, а уж потом думают, какую статью вменить. Вот видишь, насколько вы всегда с ним были далеко друг от друга? Ты считаешь его непогрешимым, но ведь он там, в тюрьме, и, воля твоя, дыма без огня не бывает. Значит, что-то было, что- то он такое натворил втайне от тебя, от нас. Я слышал краем уха…
– Что? – встрепенулась она. – Что ты слышал?!
– Так… Ничего конкретного… Лефортово непростая тюрьма, там много сидят по разным редким статьям, например за шпионаж…
– Шпионаж! Но как такое может быть?!
Он понял, что перегнул палку:
– Это я просто ради примера… Там сидит много бизнесменов по обвинениям в экономических преступлениях. Знаешь, ты напрасно считаешь, что я такой вот бездушный мерзавец и мне наплевать, что мой друг, коллега и начальник сейчас мается на нарах. Я узнавал насчет внесения залога, но мне сказали, что по такой статье внесение залога исключено. То есть его не выпустят. А больше мне ничего не сказали. Одно только ясно как божий день – его посадят. – Картье добавил твердости в голос: – И все можно потерять, всего лишиться, если сейчас раскиснуть и не взять бизнес в свои руки. Надо срочно ликвидировать «Smart-soft», немедленно! И уж относись к этому, как хочешь, но тебе совершенно необходим мировой судья.
– Зачем? – не поняла его Лена, которая чувствовала себя худо и неважно соображала.
– Затем, что тебе с Костей надо как можно быстрей развестись. Иначе и тебя могут…
– Что?! Что «могут»?!
– Лена, это такая страна, – повторил Картье, – лучше все обрубить сейчас, пока не пришли и все не забрали. У бывшей жены это будет сделать весьма затруднительно. Лена, это действительно нужно сделать немедленно. У меня есть тут один «мировой» на примете, я сам пользовался его услугами. Лучше всего будет сейчас поехать к нему, а потом в офис, вызвать юриста, финансового директора. Пусть немедленно закрывают компанию. Едем?!
– Господи, да что же это? Как же…
– Ты снова за свое?! – вскричал Картье. – Ну сколько можно-то?!
– Едем, Витечка, – голос ее дрожал. – Я очень хочу, чтобы все это поскорей закончилось.
– Слава богу, это зависит только от нас, – улыбнулся Картье.
6
Все и впрямь свершилось быстро, дня в три. «Smart-soft», славная компания с добрым именем, с почтенной историей, была смята, скомкана, словно бумажный листок, и выброшена в мусорную корзину. Ее счета были обнулены, ее имущество испарилось, но это, разумеется, лишь на бумаге. На деле же вывеску «Smart» поменяли на вывеску «R-1», без ложной скромности унаследовавшую все активы уничтоженной компании. Лена развелась с узником, которого благодаря личному вмешательству Беклемищева упрятали столь хорошо, что даже свиданий ему было не положено, и родители Кости, вмиг постаревшие, тщетно пытались добиться встречи с сыном или, по крайней мере, передать что-то через адвоката. Адвокат был назначен тюремщиками «из своих»: записок не передавал, отделывался односложными предложениями вроде «ведутся следственные действия», «с подзащитным все в порядке», «подзащитный чувствует себя хорошо».
– Как же хорошо? – волновалась мать Кости. – У него гипертония, ему уход нужен!
– Все в соответствии с процессуальными нормами, – невозмутимо отвечал адвокат, – ваши опасения беспочвенны.
Больше от него ничего невозможно было добиться.
«МДС» искала свои деньги, и часть их, та, которая действительно была украдена невезучим Сидоровым, была возвращена, а та часть, что была выдумана Картье, также вернулась в «МДС» в виде личного имущества Сидорова и его родственников. Что и говорить, Беклемищев умел взыскивать долги.
Штукин, до которого донеслись обрывки новостей с воли, вдруг потерял всякую способность к сопротивлению. Получив на руки уведомление о разводе (вот уж об этом-то паскудный адвокатишка позаботился, будьте покойны), он впал в состояние крайней подавленности, и вскоре от него отстали даже бывалые сокамерники, «тянувшие срока» за настоящую уголовшину.
– Тяжко мужику, – говаривали они, – вон как мается. Жена продала. Эх, нет баб, одни суки.
Сидоров начинал свой день в тюрьме с размышлений о высоком. Ему нечего было опасаться. «Освобожусь лет через пять, – рассуждал Василий Каримович, – выйду на свободу, съезжу в Красноярск, заберу заначку и махну в теплые развивающиеся страны, налаживать там телеком-услуги. Я еще пригожусь». Так впоследствии и вышло. Судьба «заначки», вернее то, при каких обстоятельствах она была Василием Каримовичем создана, так до конца и не выяснена. Да и неважно это. Свинья найдет грязь, лихач угодит в свой кювет, а вор непременно украдет. Впрочем, говаривали о якобы доставшейся Василию Каримовичу по наследству картине Веронезе, но никто этой картины, разумеется, в глаза не видел и представления не имеет, что такое там изображено. Черт его знает, а может, и была картина. Неважно уже.
Господин Евтушенко после некоторого раздумья назначил и.о. президента «МДС» Дмитрия Шедина. Картье приехал его поздравлять и, как он выразился, «по случаю коронации» преподнес поистине королевский подарок – наручные часы «Cartier» стоимостью шесть миллионов рублей с чилийскими бриллиантами и в корпусе из платины.
– Это чтобы вы, ваше величество, нигде не опаздывали. Вам теперь как никогда важно знать точное время, – шутливо сопроводил он свой подарок и уже серьезно прибавил: – Дим, у нас с тобой теперь только одна дорога и та вместе. Мы теперь друг без друга никуда. Я не люблю напоминать, но все надо проговаривать, это бизнес. Я надеюсь, что ты никогда не забудешь, какую роль в твоей карьере сыграл скромный однофамилец этих часиков.
– Виктор, дорогой, о чем ты говоришь?! Ты для меня словно отец родной, – ткнул себя для пущей убедительности кулаком в грудь Шедин, – проси теперь, что хочешь.
– Ну, так-то не стоит, а то ведь и обкакаться можно, если все, что хочешь-то, – деловито парировал Виктор. – Давай-ка поговорим о коротких номерах. Теперь-то нет препятствий, не так ли?
Спустя некоторое время «R-1» стала единственным партнером «МДС» по распространению сервиса коротких номеров, целиком выкупив у «МДС» эту опцию. То есть никто, кроме «R-1», не мог, как раньше, прийти непосредственно в офис «МДС», заполнить все необходимые формы и получить номер из 4 цифр в коммерческое пользование. И, если раньше в случае использования такого номера с какими-нибудь недобросовестными целями (например, за обман, когда стоимость платного эсэмэс-сообщения указывалась в 10 рублей, а со счета абонента списывалось 100) афериста привлекали к ответственности, изымали с его номера всю полученную незаконным образом прибыль, разрывали с ним контракт, то теперь, с появлением «R-1», эсэмэс-мошенничество приобрело массовый характер. Компания Картье торговала номерами направо и налево, «в черную», совершенно не интересуясь подлинными документами приобретателя. Множество коротких номеров были зарегистрированы на украденные паспорта и по документам мертвых душ. Именно благодаря этому появилась возможность оплачивать платный порнотрафик, в том числе и с детской порнографией, посредством СМС, получая ответное СМС с кодом доступа к мерзости. При этом половина прибыли, получаемой порнодилерами, возвращалась в «R-1», а из этой половины, в свою очередь, половина шла на секретный счет Шедина, открытый хитрым инвестиционным банкиром. Все это были колоссальные деньги, и Шедин лишь для виду бушевал, когда «МДС» получала новую жалобу на действия «лохотронщиков» со стороны очередного непуганого идиота, понадеявшегося на почти бесплатный сыр в мышеловке.
Муртазин, которого так и подмывало написать обо всем происходящем в большой прессе, однажды, как он думал, «по старой дружбе», напросился к Картье на прием, и тот принял его, здраво рассудив, что лучше дружить с прессой, чем ее сторониться и давать поводы для излишних сплетен и домыслов. Но стоило Муртазину начать задавать свои неудобные вопросы, Картье вышел из себя и чуть было не набросился на журналиста с кулаками:
– Послушайте, вы! О какой еще нежной дружбе с бывшей женой моего бывшего начальника идет речь?! Вы в своем уме? Да я по сию пору стараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы законным путем
