Что касается велосипеда, то, как оказалось впоследствии, – это была та самая спасительная соломинка, за которую я ухватился, тогда, когда, казалось, деваться было некуда, чтобы не возбудить ничьих подозрений. Слиться с толпой, не выделяться, не дать запомнить свои особые приметы, нужно стать камнем у дороги, на который никто и никогда не обратит внимания. Для этого мне нужен будет велосипед. Мысль пришла откуда-то из космоса, как милостиво брошенная подсказка. Велосипедист в мегаполисе – это так же естественно, как автобус или карета «Скорой помощи». Велосипед давно уже стал частью транспортного потока любого просвещенного города, и велосипедисты пользуются равнозначными с водителями автомобилей правами. На сайте buenosairestrip.com я нашел номер ICQ некоего Пабло и спросил его, возможно ли взять велосипед напрокат. Так же молниеносно, как и Мария Лунарес, Пабло ответил, что это очень просто и за каких-то 15 долларов в день он все организует. Мне осталось только сообщить ему название отеля и время прибытия, что я и сделал, и мы договорились.
Я носился словно на крыльях. Моя жизнь вновь обрела смысл. И я даже не грузил мозг и совесть тем, что дело, которым я занимался, – это подготовка к убийству, пускай и негодяя, который, впрочем, мне лично ничего не сделал, но все же человека. «Подъемные», выплаченные мне Андреем-Гиммлером, были более чем щедрыми, и, критически осмотрев свой отвисший за время многолетнего нарушения спортивного режима пивной живот, я решил хоть сколько-нибудь привести себя в форму. Позвонил в «Интер-Мед», одному знакомому иглотерапевту, и записался на первый прием, затем к массажистке Лене из клуба «Локо- Парк», чьи волшебные руки были в состоянии привести тот студень, который я представлял собой, в достаточно приемлемое для предстоящего дела состояние. Уже через два часа я лежал на кушетке в клинике, а старый еврей Давид Соломонович Цыпин втыкал в меня тонкие иглы и нудно рассказывал мне о том, как плохо иметь столь высокий лишний вес в моем возрасте:
– Вэй, вэй, молодой человек! В ваши юные годы я имел самый короткий ремень, застегнутый всегда на последнюю дырочку, и девочки сами ухитрялись залезать за него. Я всегда видел, кто делает мне минет, а вы с такой бочкой, наверное, можете только встать в позу «собачка собачке говорила». Ну да ничего. Старый доктор вам гарантирует, что через неделю от вашего шикарного требуха останется половина, а еще через две вы таки будете вполне ебабельным объектом.
– А с чего вы это взяли, Давид Соломонович? Неужели все дело в ваших иголочках?
– Сила, молодой человек, не в иголочках, а в слове и в вере. Я когда-то, давным-давно, был военным врачом и служил три года в Афганистане под Пешаваром. И был я не игловтыкателем, как сейчас, а был я хирургом и чинил солдатиков по мере своих скромных возможностей. И вот как-то раз привезли ко мне парнишку, которому восемнадцать лет исполнилось за неделю до этого. Ему надо бы танцевать ходить с девочками, а у него в колене осколок от мины, и выхода у меня нет, надо его таки резать. И что вы думаете про себя? Я его как своего сына пожалел и дал себе слово, что вылечу и ногу ему сохраню, да… Шесть операций я ему сделал, и постоянно, как только у меня было немножко свободного времени, я приносил ему какой-нибудь цимес и разговаривал. И постоянно повторял ему, чтобы он верил, что у него все будет в порядке, и нога будет, и в футбол играть, и на машине ездить, и велосипед крутить. И он верил. Ему очень хотелось. И, вы не поверите, но таки нога осталась! Никто не верил. Коллеги специально из Москвы комиссию из госпиталя имени Бурденко вызывали, те дивились и предлагали переводиться к ним. Обещали отделение и прочие номера с удобствами, но разве же я поц, чтобы бросить этих, которые себе в бою смерть на плечи сажали, а? Один из этой комиссии насмешливо так мне бросил: «Ты, доктор, богатым никогда не станешь». И он таки немножко прав, хотя это и не совсем так. Я с каждой починенной ногой, с каждой неотпиленной рукой, с каждым зашитым животом становился богаче сердцем, и душа у меня в полоску с тех пор, как тельняшка десантная.
– Здорово, Давид Соломонович, я всю жизнь мечтал хирургом стать и жалею страшно, что никогда им не буду.
– Крови, значит, не боитесь?
– Крови-то? Да нет, пожалуй, не боюсь.
– Вы знаете, это редкое в людях качество, и оно, как правило, отражается на профессии. Вот вы чем на кусочек хлеба зарабатываете?
– Я… путешественник.
– Свободный художник? Хм… Ну, что же… Так вот я вам говорю насчет вашего мыльного пузыря. Он и исчезнет скоро, как мыльный пузырь, оглянуться не успеете.
Все две недели до отлета я не пил, а, напротив, занимался спортом с истовым фанатизмом, ходил на иголки Цыпина, и Лена мяла меня на своей кушетке до страшных синяков. Через десять дней я уменьшился с пятьдесят восьмого размера брюк до пятьдесят четвертого, потерял двенадцать килограммов и начал сам себе нравиться. Лера светилась от счастья, и я видел и слышал, как она, думая, что все спят, тихо молилась в кухне о том, чтобы я не «сошел с рельсов» в очередной раз.
За пятьсот долларов я купил ворованный паспорт на имя Романа Клименко. Еще столько же потребовалось для выдачи на этот паспорт кредитки VISA. После того как ловкие пальцы одной, преклонных лет, старушки, чудом избежавшей расстрела за подделку денежных знаков при СССР, вклеили в паспорт мою фотографию и за небольшую мзду мой друг-милиционер прописал меня по какому-то адресу в районе Гольяново, я за три тысячи долларов, через консульский отдел МИД РФ, в течение одного дня сделал себе загранпаспорт, а еще за полторы знакомый полковник ГАИ, также в течение дня, выписал мне водительские права. Так, за два дня став совершенно другим человеком, я с новым загранпаспортом явился за билетом, а затем и в посольство. Визу я получил без всяких проблем, изготовив необходимую справку с места работы на домашнем принтере, а печать несуществующей организации мне поставила та же ловкая старушенция, у которой для подобных случаев их имелся целый арсенал. Обо всех своих движениях я докладывал Андрею. Встретились мы с ним за день до моего отлета:
– Значит, так, Марк, тот человек, сотрудник нашего посольства, он тоже совсем не против немного подзаработать и подстрахует тебя. Поможет чем угодно, что в пределах его возможностей. Он знает, где ты остановишься, и сам на тебя выйдет, расскажет о своих наблюдениях, и там на месте вы решите, что и как делать.
– Зачем мне это? Я все сделаю в одиночку, а тут свидетель. Не нужен мне никакой помощник. Я и без него справлюсь.
– Нет, нужен. Считай, что это мое условие. Это тебе как страховой полис. У него дипломатический статус, и на худой конец он сможет переправить тебя в Бразилию или в Чили, на случай, если ты наследишь и ориентировки на тебя будут в полиции. Тогда ты просто не сможешь вернуться домой самолетом из Буэноса.
– Типун тебе на язык. Я одиночка! Понимаешь ты это! Мне не нужны свидетели, я не могу работать ни с кем в паре. Мне будет достаточно просто адреса этого черта, и все. Скажи хоть наконец-то, как его зовут?
– Вот тебе фотография, на обороте имя этого козла, которое мне неприятно даже произносить, и его
