– Зарабатывать на хлеб насущный. Небесным хлебом мне питаться не позволено. Приходится вкушать земной. Когда-нибудь, когда я выполню все, что должен, я выкину свой огненный меч в самое глубокое море на Земле так, чтобы никто не нашел его, и вернусь на небо, но уже не ангелом сумерка, а белым облаком.
– Красиво. И непонятно. К чему ты клонишь? О чем ты хотел поговорить со мной?
– Я прилетел к тому же человеку, что и ты. Только он об этом не знает. Понимаешь?
– Нет. Я ничего не понимаю. Ты знаешь его? Он знает тебя? Что вообще происходит?
– Этот человек – вор. Он украл чужие деньги. Очень много денег. Меня послали вернуть их. И я их верну. Надеюсь, что ты мне поможешь.
– Марк, кто ты такой? Как ты собираешься возвращать деньги, которые украл мой клиент? При чем тут я? И, в конце концов, почему ты решил меня использовать? Неужели это простое совпадение?
– Нет. Это мое ангельское везение. Я встретил тебя тогда, когда был готов повернуть все вспять. Когда нерешительность овладела мной и я был на волосок от принятия решения вернуться обратно в Москву. Но что-то меня удержало, и я сел на наш самолет. Я называю его нашим потому, что там я встретил тебя и понял, что у меня все получится. Я хочу тебя использовать как ключ от входной двери. Ты поможешь мне войти, а дальше уже моя забота. Я работаю за десять процентов от суммы возвращенных денег. И готов пожертвовать тебе треть этой суммы. Сколько он обещал тебе за работу?
– Двадцать тысяч евро. Подожди… Все это плохо укладывается у меня в голове. Допустим, что у тебя получится и ты добьешься своего. Я даже не хочу представлять себе, какими методами. Ты наемный убийца? Скажи мне правду.
– Мне не нравится это название. Я поэт, который ищет в жизни новых ощущений. До сих пор я только защищался. И понял, что умею делать это. А моя мама всегда говорила мне, что зарывать талант в землю – это большой грех.
– Итак, я только что переспала с наемным убийцей. Нет! Это происходит не со мной. Этого не может быть. Я сижу в номере у русского гангстера, без одежды, и он пытается использовать меня как отмычку, а потом выкинуть и забыть. Я права?
– Нет. Я не гангстер. Хотя не скрою, что мои методы работы далеки от гуманизма. Твоя работа – помогать прятать ворованные деньги. Моя – находить их и возвращать законному, ну или не совсем законному, владельцу. По сути, мы с тобой похожи даже в этом.
– Нет. Я никого не убиваю. Не сравнивай себя и меня.
– Ты помогаешь людям не платить налоги. Налоги, которые идут на социальные нужды, на бесплатный суп для бродяг, на лекарства для бедняков в какой-нибудь Буркина-Фасо, таких маленьких пигмеев с раздутыми от голода животами. Ни разу не видела по CNN? Или ты, мать твою, стараешься не смотреть такие передачи, у тебя от них начинается депрессия? Стараешься не думать об этом? Твой Струкофф ограбил своего работодателя на восемнадцать миллионов долларов, бросил в России жену с детьми, прикатил сюда в полной уверенности, что его здесь не достанут, потому что он здесь под защитой закона! Нанял тебя, чтобы и здесь, на своей новой родине, паразитировать за счет других, трахать местных красоток и жечь ноздри колумбийским кокаином! И ты называешь меня наемным убийцей? Полагаешь, что я преступник? Какого черта? В твоей стране не было революций, а в моей стране это называлось «грабь награбленное». Жестоко, но справедливо.
Клаудия поджала под себя ноги, положила голову на колени и обхватила их руками. Видно было, что она принимала решение, и давалось ей это нелегко:
– Ты хочешь добиться от него перевода всей этой суммы на указанный счет? И как ты собираешься это сделать? Отрубить ему палец? Загнать иголки под ногти? Или как?
– Я думаю, что этого не понадобится. У меня в стране есть поговорка: «На воре горит шапка». Он знает, чьи деньги он тратит, на что он живет. Он не будет сопротивляться долго. Я просто приставлю ему пистолет к голове и пообещаю вышибить мозги, если он не согласится. Аргумент убийственный, уверяю тебя. Против него мало кто устоит.
– Ты мальчишка. Наивный дурачок. Такие дела так не делаются.
Я увидел вдруг, что она приняла решение, и блеск в ее глазах был блеском жажды и алчности. И мне это понравилось. Я приготовился слушать.
– Я, уже спустя несколько часов после того, как начну вникать в дела, буду знать все о его финансовом состоянии, вплоть до количества наличных в его бумажнике. Сделать перевод, думаю, у меня получится. Ты дашь мне номер счета, и деньги уплывут от него раз и навсегда. Я сделаю это при том условии, что ты выплатишь мне половину от своего гонорара и меня никто и никогда не станет искать. То, что я предлагаю – это единственный шанс выполнить то, зачем ты прилетел в такую даль. И поверь мне, что я нужна тебе в этом деле больше, чем пистолет или любая другая дрянь, с помощью которой ты обычно отправляешь людей на тот свет.
– Ты большая умница и обладатель железного характера. Водка здорово прочистила тебе мозги. Половина – это колоссальные деньги. Это почти миллион долларов. Клаудия, при всей моей любви к тебе я…
– Марк, прекрати. Нет половины, нет договора, нет ничего, и я ухожу прямо сейчас.
С этими словами смелая и гордая испанская женщина встала с кровати и принялась собирать предметы своего туалета, раскиданные в порыве страсти по полу, принимая крайне неприличные позы, хотя, похоже, ее это совершенно не заботило. Я не видел выражения ее лица, но готов поклясться, что на нем застыла маска тревожного ожидания, а в ее сердце теплилась надежда на то, что я передумаю и соглашусь на ее предложение.
Я видел миллион долларов только в Молдавии. Этакая гора банковских пачек. По десять тысяч в каждой. В реальность обладания этой горой я никогда не мог поверить. Возможно, поэтому я рассудил, что не будет ничего страшного, если она получит то, что хочет. Ведь возможно, что она права, и скорее всего путь, который она предложила, – самый верный. Ее работа тогда основная. Ее риск огромен. И расплатой за провал будет смерть, я почти не сомневался в том, что Струков не станет особенно церемониться с ней, если поймет, какой именно оптимизацией налогов она занимается у него дома. Она права, надо пообещать ей то, что она хочет. А мне заняться поиском безопасных путей для отхода. Поговорить с этим мужиком из посольства. Понять, что с ним делать. И раздобыть пистолет. Почему-то в необходимости заиметь последний и в том, что в конце концов тот обязательно пригодится и все закончится пальбой, я не сомневался. Я был
