хрустальные камешки «Swarovski», которыми итальянцы любят наряжать на Рождество огромную ель в центре Милана, он почувствовал, как сильно все его тело захотело очутиться сейчас на огромном поле, лежащим среди метровой травы, не чувствуя под собою землю, лицом вверх и смотреть в бесконечно высокое летнее небо, веря, что стоит лишь захотеть – и тотчас взлетишь в этот не имеющий берегов океан воздуха, дарящий бесконечную жизнь. Он понял, как сильно он хочет, чтобы человек, который волею судьбы оказался сейчас возле него совершенно случайно, никогда бы больше не покидал его жизни. Герман влюбился. Первый раз в жизни. С первого взгляда.
Это не было похотью, не было вожделением. Эта любовь началась не так, как она начинается в большинстве случаев – с вожделения. А когда вожделение проходит, то больше ничего не остается. Никакого животного инстинкта, запаха нужных духов или еще чего-нибудь в этом роде. Просто он глядел на нее и понимал, что он ее ЛЮБИТ!
Нужно было что-то говорить, нельзя было молчать так долго. Но он не мог ничего придумать – так поразило его это вспыхнувшее совершенно новое чувство. Девушка невольно пришла ему на помощь: шок прошел, и пострадавшая левая рука напомнила о себе резкой болью. Настя прикрыла пять синяков на запястье, оставленных подрастающим насильником, и прерывисто вздохнула. Герман мгновенно отреагировал:
– Вам… Тебе больно?
– Очень. Он так сильно схватил меня за руку, что я думала – треснет кость. А откуда взялась еще и эта царапина, я даже и не помню.
– Так что же все-таки произошло? Ты как-то не похожа на футбольную фанатку. Совсем не похожа. Почему они гнались за тобой? Хотя это, наверное, глупый вопрос. Расскажи! Кстати, вот здесь есть аптечка. Сейчас посмотрим, что они туда положили. Так: есть бинт, зеленка, йод… Ты что предпочитаешь: йод или зеленку?
– Ой! Они щиплются!
– Однако это лучше, чем получить заражение крови, и все такое. Так какую полосу вдоль руки ты предпочитаешь: желтую или зеленую?
Она жалобно, по-детски всхлипнула:
– Лучше тогда йодом, он хотя бы быстро впитается.
– Дай-ка я тебя полечу, Настя. Помажем йодом здесь и здесь. Глубокая царапина, в некоторых местах почти до крови!
– Ай! Как же он жжется! Больно!!!
– Я подую. Так хорошо?
– Да, спасибо. Уже почти не щиплет.
– Теперь оторвем кусок от бинта, сложим его вот в такую подушечку и нальем на нее свинцовой примочки. Привяжем все это поверх синяков. Вот так. Отлично! Первая помощь пациентке оказана, зачет сдавал студент Кленовский!
– Вы… Ты… врач?
Герман вспомнил, что к докторам у всех женщин во все века было особенное отношение, и раньше осознания, зачем он начинает это знакомство с вранья, он в знак согласия кивнул. Здесь он не ошибся – Настя буквально просияла.
– Как здорово! А какой ты врач?
– Я… Я кардиолог. Кардиохирург. Работаю в Бакулевском институте.
Герман врал, с ужасом понимая, что возможности отыграться, если у них с этой девушкой что-то получится, у него уже не будет. Но не про «Ромашку» же ей говорить, в самом-то деле! Медицина с детства была его увлечением, биология и химия в школе любимыми предметами, но стать доктором ему суждено не было. В первом «меде» он недобрал одного балла, и пришлось довольствоваться факультетом иностранных языков в педагогическом институте.
Настя тем временем восхищалась его профессией, и было видно, что после того, как Гера для нее оказался врачом, носителем профессии благородной и безобидной, она совершенно успокоилась и повеселела.
Герман, стараясь, чтобы тема его мнимого эскулапства не поднималась более, поспешил вернуть разговор в прежнее русло:
– Так что же с тобой произошло?
– Я приехала навестить бабушку. Она неважно себя чувствует. Говорит, что это из-за магнитных бурь. Мы с ней почти весь день проговорили, она учила меня раскладывать пасьянс, потом мы пили чай с вишневым вареньем, которое я для нее сварила…
У Геры от удивления округлились глаза:
– Ты умеешь варить варенье? Ты варишь варенье?!!!!
Настя удивленно взглянула на него:
– Конечно, а что тут такого? Меня научила мама, ее научила ее мама и так далее. Почему это тебя так удивляет?
– Не знаю… Просто это так необычно… Я думал, что никто уже не варит варенье, по крайней мере, этого уж точно не делают молодые девушки. Сейчас все едят в ресторанах, а дома готовят, максимум, бутерброды и кофе.
– Ну не знаю… В нашей семье никто не питается бутербродами. Мама прекрасно готовит, ей помогает няня, и мы очень любим по вечерам поиграть в лото и попить чайку с домашним вареньем.
– Здорово… Но мы отвлеклись. Я слушаю!
– Так вот, бабушка устала и сказала, что ей надо подремать. Я взяла книгу и вышла во двор: посидеть
