И, по правде говоря, меня тоже.
– Я скоро нашла покупателя для своей квартиры во Флориде. И привезла с собой документы, чтобы ты их подписала.
– Здорово.
– Я смогу переехать на следующей неделе.
– Здорово.
Мама отпустила кота и, прихрамывая, подошла ко мне, дотронулась до моей щеки.
– Мы поговорим позже, дорогая. Я прилетела ранним рейсом и очень устала. Не против, если я прилягу на диване?
– Ложись на мою кровать, мам.
Хотя бы кому-то она пригодится. Для чего-нибудь.
– Пойди перекуси с Аланом. Я знаю, вам о многом надо поговорить.
Она нежно потрепала меня по щеке и ушла в спальню. Алан стоял у окна, засунув руки в карманы.
– Завтракать будешь? – спросил он.
– Нет.
– Мне лучше уйти?
– Да.
– Ты принимаешь что-нибудь от депрессии?
– Почему ты решил, что у меня депрессия?
Он почти незаметно пожал плечами. Большинство эмоций Алана были еле незаметными.
– Твоей маме кажется, что тебе сейчас кто-то нужен.
– И ты прибежал меня спасать? Ну разве это не странно, учитывая, что последний раз, когда мне был кто-то нужен, ты скрылся, как вор в ночи?
Он улыбнулся:
– Я не скрылся, как вор в ночи.
– Нет, скрылся.
– Я ушел ранним вечером и абсолютно ничего с собой не прихватил.
– Ты прихватил мой пиджак.
– Какой пиджак?
– Тот, который сейчас на тебе.
– Это мой пиджак.
– Но его всегда носила я.
– Почему бы нам не поспорить об этом за завтраком?
– Я не хочу завтракать.
– Но тебе же надо есть.
– Откуда ты знаешь, что мне надо?
Алан прошел мимо меня, и я задумалась, подействовали ли на него мои слова или нет. Я последовала за ним на кухню.
– Я спросила: откуда ты знаешь, что мне нужно?
– Я слышал.
Он нашел чашку, налил кофе и протянул ее мне.
– Я не хочу кофе.
– Хочешь. Ты всегда нервничаешь, пока не выпьешь чашку кофе.
– Я вовсе не бешусь, – сказала я жалобным тоном.
Алан рассмеялся, мне пришлось прикусить губу, чтобы тоже не засмеяться.
– Ладно. Давай сюда.
Он дал мне чашку, я сделала глоток и приятно удивилась – кофе был отличный.
– Если не хочешь выходить из дому, я могу приготовить завтрак. – Алан открыл холодильник и вытащил яйцо. – Это последнее. Можем поделиться.
– Мою половинку сделай с целым желтком.
Я села за стол и наблюдала, как Алан ищет сковороду. Вернулись воспоминания. Приятные. Алан почти каждое утро готовил завтрак, все десять лет нашей совместной жизни.
Найдя сковороду, он снова открыл холодильник:
– Масла нет?
– Я некоторое время не ходила по магазинам.
– Это видно. А это что – лайм или картофелина? – Он вытащил зеленовато-коричневый предмет.
– Кажется, это помидор.
– На нем что-то растет.
– Оставь его. Может понадобиться – вдруг я поймаю какую-нибудь стафилококковую инфекцию.
Он швырнул помидор в мусорную корзину и нашел две розовые картофелины, половинку луковицы, полбутылки шардоне. Из морозилки вытащил пакет овощного салата и фунт копченой свинины. Затем прошелся по шкафам, освободив из заточения немного оливкового масла, специй и кувшин сальсы.
– Не очень аппетитная комбинация продуктов, – заметила я.
Он подмигнул:
– Приходится работать с тем, что есть.
Я пила кофе и в течение двадцати минут смотрела, как он чистил картошку, жарил мясо, нарезал лук и овощи, добавлял сальс. Потом залил все это оливковым маслом и белым вином, бешено перемешал и разложил содержимое на две тарелки.
– Крошево «а ля Дэниелс». – Он поставил передо мной тарелку.
– Пахнет приятно.
– Если не понравится, есть еще пицца. Подожди.
Он выложил со сковороды на мою тарелку кусок глазуньи из одного яйца.
– Бон аппети.
Я попробовала, потом еще и еще, и вскоре еда переправилась из тарелки в мой рот со скоростью конвейера.
Мы не разговаривали во время завтрака, но тишина нас не смущала.
Когда я все съела, Алан убрал тарелку и снова налил мне кофе.
– Все еще злишься? – спросил он.
– Немного. Я думала, все эти годы у нас было негласное соглашение.
– Какое?
– Ты не звонишь мне, я не звоню тебе.
Он кивнул, ставя тарелку в посудомоечную машину.
– Я никогда не звонил тебе, Джек, потому что знал, что это будет больно.
– Не очень-то ты думал, что мне будет больно, когда уходил.
– В данном случае я говорю не о тебе.
– Ты хочешь сказать, это тебе было бы тяжело звонить мне?
– Да.
Что я могла на это сказать? Я сказала: «А-а-а».
Алан закрыл мойку, затем сел напротив и наклонился ко мне.
– Ну как жизнь? – спросил он.
– Хорошо.
– Я же знаю, что это не так, Джек.
– Откуда?
– Все еще мучает бессонница?
Я отвернулась.
– Да.
– Чувствуешь вину за смерть жены того полицейского?
– Не совсем. Меня оправдали, стреляла я точно по правилам.
