– Змей, что ли?
– Точно!
Иса поморщился.
Змей был человеком ушлым, тертым и опасным. К тому же он не терпел ни дагестанцев, ни чеченцев, ни ингушей.
– Послушай, Витя, ты меня сколько лет знаешь? – спросил он с наигранной кавказской доверительностью.
– Да уже, – Пармезан замялся. Особой длительностью знакомства они похвастать не могли.
– Года три знаю…
– Мне прислали человека, он сам из Москвы…
В провинции уважают и побаиваются москвичей, а с тех пор как в Тиходонск хлынул столичный капитал, их появление в городе никого не удивляет.
– У него очень солидные рекомендации. Его надо познакомить со Змеем. Я тебя прошу это сделать. Я ведь к Змею подходить не могу, он нас не любит…
– А что ему надо? – осторожно спросил банкир.
– Хочет делать там бизнес. У него какие-то подвязки в Кротово. Ни тебя, ни меня это не интересует. Наше дело – их познакомить. Никаких гарантий, никаких обязательств. Свели, а дальше их дело, как договорятся.
– Ну, если так, – с облегчением проговорил банкир. – Пусть сегодня приходит в «Золотой круг» после восьми.
– Только ты имей в виду: за него перед тобой я в ответе. Я, Иса Хархоев, солидный человек? Ты мне доверяешь?
– Ну, – начал Пармезан, однако тут же вспомнил кавказские правила. – Конечно доверяю, дорогой, какие могут быть разговоры!
– Змей должен знать, как себя вести с этим человеком. Поэтому я прошу тебя: представь его как полагается. Не так: это Петя, это Ваня. Надо обставить все солидно, уважительно. Так и скажи: за ним уважаемые люди. Богатые люди. Влиятельные люди. Горячие люди!
Банкир на другом конце провода вздохнул.
– Сомневаешься, брат? – уловил чуткий Иса. – Что тебе не нравится? Чего боишься?
Банкир вздохнул еще раз.
– А вдруг между ними что получится? Ну представь, непонятка какая-то вышла… Начнутся разборы: кто их свел? Пармезан! Как бы я крайним не оказался! Ты не обижайся, я с тобой откровенно говорю. Или Сурен меня спросит: какие-такие люди за ним? Кто за него слово скажет?
– Не волнуйся, брат! Тогда так прямо и скажешь, что тебя я просил, Иса Хархоев! Змей прекрасно знает, кто я такой! Любит, не любит – другое дело, а знать – знает!
– Ну, хорошо, – сдался банкир. – Пусть подъезжает. Только туда с оружием нельзя…
Около двадцати одного часа Мачо на семилетнем черном «БМВ» пятой модели подъехал к элитному клубному ресторану «Золотой круг». Теперь он был в строгом сером костюме, бледно-голубой сорочке с синим галстуком, на ногах элегантные черные туфли. Он был хорошим психологом и, увидев, какие автомобили стоят у входа в ресторан, отогнал свой подержанный «бумер» подальше.
Охраннику у входа он назвал фамилию Пармезана и через рамку металлоискателя был пропущен внутрь, где имелись игорный зал, ресторан и кабинеты для деловых переговоров. В один из кабинетов его и провели, а через несколько минут туда вошли два человека: плотный коренастый брюнет неопределенного возраста в черном костюме и «бабочке» и пожилой мужчина, то ли загорелый, то ли смуглый от природы, с большой лысиной и седыми волосами. Он был в легком светлом костюме, который несомненно сбрасывал ему пару-тройку лет.
Коренастый улыбнулся ему как хорошему знакомому и первым протянул руку. Мачо ограничился щадящим рукопожатием. Вообще-то он вполне мог раздавить чужую кисть как тисками.
– Знакомьтесь. Василий Федорович, а это Степан Григорьевич, – теперь он улыбнулся обоим.
– Василия мне рекомендовали очень серьезные люди, – добросовестно воспроизводил Пармезан заданный текст. – Влиятельные, богатые, солидные, очень ответственные. Он деловой человек и хочет вести свои дела в тех местах, где сильны ваши интересы. Ему можно полностью доверять. Ну, а Степан Григорьевич – известнейший в Тиходонске бизнесмен, его представлять не нужно…
Теперь Мачо и Змей обменялись рукопожатиями.
– Я вас оставляю и возвращаюсь к рулетке, – облегченно выдохнул Пармезан. – Надеюсь, я не понадоблюсь…
Оставшись наедине, Василий Федорович и Степан Григорьевич обменялись прощупывающими взглядами. У Змея были холодные и безжалостные глаза, вполне оправдывающие прозвище. Мачо пригасил свою внутреннюю силу, которая обязательно читается в зрачках, и постарался изобразить из себя невинного простачка. Но сам почувствовал, что это плохо удалось.
– Я бы предложил поужинать в каком-нибудь ресторанчике попроще, – сказал Мачо.
– А здесь вам не нравится? – усмехнулся Змей.
– Нет. Очень душно, – Мачо выразительно обвел рукой стены и потолок. В местах, где собираются богатые и влиятельные люди, обязательно должны быть микрофоны. Кто их установил – уже другой вопрос, который в данном случае значения не имел.
– Что ж, согласен, – многозначительно кивнул Змей.
На своем опыте он неоднократно убеждался, что первое впечатление о новом знакомом оказывается самым верным. «Василий Федорович» показался ему человеком серьезным. Сильным, напористым, с неукротимой волей и умением добиваться поставленной цели. Скрываемая, но проскальзываемая в деталях поведения властность показывала, что за ним действительно стоят очень серьезные структуры и он располагает немалыми возможностями. Красноречивым было и опасение микрофонов. Многие из посетителей «Золотого круга» подозревали, что их могут подслушивать, но никого это особенно не пугало. Потому что дела и занятия каждого были и так хорошо известны собирающимся здесь людям. Чтобы отказаться от ужина из-за такой ерунды – это и в голову никому не приходило! Новому знакомому явно было что скрывать. Интуиция подсказывала, что, возможно, и имя у него вымышленное…
«Ну и проходимец этот Пармезан! – подумал Сурен Гаригинович. – Темного парня мне подсунул, очень темного…»
Когда Змей увидел подержанный «БМВ», его подозрения усилились. Машина специально подобрана, чтобы не привлекать внимания. И вместе с тем, чтобы можно было кого-нибудь догнать или самому уйти от погони.
На двух машинах они приехали в «Белый медведь» и сели на веранде, хотя майский вечер был достаточно прохладным и не располагал к ужину на свежем воздухе. Это тоже была мера предосторожности, и исходила она от нового знакомого.
Василий Федорович умело сделал заказ, причем очень тщательно подбирал вина к блюдам: вызвал сомелье и обсуждал с ним преимущества чилийского Каберне Санрайз 1997-го года перед французским Малезан Бордо 2000-го года. Сурен никогда так не делал: он знал, что престижно брать французское, причем положено красное – к мясу, белое – к рыбе. Об иных тонкостях он и не подозревал, так же, как никогда не пил виски до еды. Понятное дело – за обедом накатить стаканчик-другой, а чтобы смаковать «для аппетита» несколько капель, плещущиеся на дне стакана вперемешку со льдом, – такого в его круге общения заведено не было.
«Столичные выделки», – подумал он, но сделал вид, что ничего необычного в происходящем не видит.
– Мы с вами только познакомились, вы меня не знаете, но я не сомневаюсь, что мы сойдемся поближе, станем друзьями и будем друг другу полезны, – начал разговор Василий Федорович.
Этой учтивой и любезной формуле он научился у итальянцев, когда работал с руководителями сицилийской мафии. При всей своей приятности на слух, она ровно ничего не значит. Такие слова, чтобы отвести формальные подозрения, часто принародно говорят тому, кого в ближайшее время собираются убить. И вместе с тем, это вежливость, выражение уважения к собеседнику.
– У меня широкие связи в деловых кругах многих государств, если вам вдруг понадобится помощь в
