– Что с поездом? – упавшим голосом сказала она, прижав руки к груди.
Отодвинув хозяйку, «близнецы» первыми вошли в квартиру.
– Поезд взорвался! – грубо сказал Малков.
– Как?! – глаза Оксаны наполнились слезами.
– Что ты передала старшему лейтенанту Кудасову? – так же грубо продолжил «близнец».
– Ничего… Что я могла передать?
– Что ты дала мужу перед рейсом?! Говори, и не вздумай врать!
Кравинский и Кравцов смотрели сурово.
– Скажите правду, Оксана Федоровна, – посоветовал Кравинский. – Так будет лучше.
– Но я, правда… Хотя… Я подарила ему сотовый телефон…
Все четверо многозначительно переглянулись.
– Что за телефон? – быстро спросил Ломов.
– Самый обычный. Я по нему звонила…
– Кто тебе его дал?! – напирал Малков. – Говори, живо!
– Никто. То есть, Вася…
Оксана поняла, что оказалась замешанной в чем-то ужасном. Она заплакала навзрыд.
– Какой Вася?
– Столяров, – с трудом вымолвила она сквозь рыдания.
Контрразведчики переглянулись еще раз.
– Все ясно, – кивнул Малков и повернулся к Кравинскому.
– Берите ее под стражу, а мы поедем за этим гадом…
Оксана зарыдала еще громче.
Громкая трель черного допотопного телефона с примитивным дисковым набором прозвучала в тишине прокуренного помещения, ударив по напряженным нервам. Османов дернулся, как будто его шарахнуло током, да и для стерегущих его бандитов давно ожидаемый сигнал не показался райской музыкой – все вздрогнули и напряглись.
Только Галинбаев даже бровью не повел. С непроницаемым лицом он продолжал накручивать на указательный палец серебряную цепочку с пулей на конце – сначала в одну сторону, затем в другую.
Магомед Тепкоев быстро переглянулся с Мусой Хархоевым и взведенным пистолетом ткнул начальника станции в спину.
– Отвечай! И без глупостей!
Начальника станции била нервная дрожь. Его желтые узловатые пальцы, подрагивая, потянулись к трубке и, сдернув ее, с трудом удержали на весу.
– Елисеевская, Османов! – сказал он, и голос прозвучал почти естественно.
– Да, понял. Обеспечу. Хорошо.
Теперь он с трудом положил трубку на место.
Исрапил шумно выдохнул воздух и перестал крутить цепочку.
– Ну, что там? – требовательно спросил он.
– Литерный будет здесь через час, – надтреснутым голосом сказал Османов. Он понимал, что жизнь его приближается к концу. Никто не оставит в живых свидетеля, видевшего лица бандитов.
– Еще что сказали? – Галинбаев надел цепочку с пулей на шею. Это был талисман. Цепочка – с первой операции, когда они грабили поезд «Москва – Баку». Он отобрал ее у проводницы, которую они увели с собой в горы и насиловали целый месяц, пока она не вскрыла себе вены. А пулей он был ранен два года назад, но, как оказалось, неопасно.
– Больше ничего, – обреченно сказал начальник станции. – Мне приказано обеспечить его прохождение и доложить.
Галинбаев рассмеялся.
– Ты уже все обеспечил, друг. Сейчас я с тобой расплачусь, подожди немного.
Он вышел на перрон, извлекая из нагрудного кармана камуфляжки радиостанцию «Кенвуд», нажал сигнал вызова.
– Готовьтесь, остался час, – коротко сказал он и отключился. Больше болтать не о чем. Все обсуждено много раз, каждый командир и боец знает свою задачу.
Следом за ним вышли Муса и Магомед.
– Что с этим делать? – кивнул в сторону двери Муса.
– Он же свой. И помог нам. А мне и раньше помогал…
– Какой он свой, – Исрапил сплюнул. – Предатель своим не бывает. Мы воюем за святое дело, а он тут с русской бабой живет да водку пьет! И вообще, он не наш!
По лицу Хархоева было видно, что он не согласен с этими словами.
– Ладно, идите, я сам разберусь, – сказал Галинбаев и осмотрелся. Перрон, как и обычно, когда не было поездов, пустовал. В его дальнем конце сидели на скамейке два бойца, с другой стороны прохаживался боевик в милицейской форме. Станция находилась под полным контролем и делать здесь можно было все, что захочется.
Обутая в черный кованый ботинок нога Исрапила Галинбаева медленно переступила через стертый порог кабинета начальника станции. Рука привычно вытащила из ножен тот самый нож. А голова была занята совсем другим, потому что зарезать беззащитного человека гораздо легче, сем атаковать охранямый поезд.
Но Османов родился аварцем, поэтому он не был беззащитным и не ожидал смерти с обреченной покорностью ягненка. Он стал за дверь, сжимая в потном кулаке кустарную самоделку – крепкий складной нож со стопором клинка. Раньше, когда обзавестись автоматом или пистолетом было невозможно, такие ножи носили все уважающие себя кавказские мужчины.
То, что начальник станции не сидит, съежившись, в своем кресле, не ждет терпеливо решения своей жалкой судьбы и не молит о пощаде, насторожило бандита и показало, что все идет не так, как надо. Звериным чутьем Галинбаев почувствовал опасность за спиной и резко обернулся. Тусклый широкий клинок метнулся к его животу, единственное, что он успел сделать – поднять ногу и подставить под острую сталь бедро. Тупой удар, болевая вспышка, поток крови, – все смешалось воедино. Он попытался отпрыгнуть, чтобы нанести ответный удар, но не удержался и упал.
Османов всей тяжестью тела прыгнул на вооруженную руку, кости кисти хрустнули, и еще одна вспышка боли парализовала сознание. Проверенный в боях нож отлетел в сторону, потом град ударов обрушился на живот, грудь, лицо.
– Ты кто такой, чтобы меня бить?! – тяжело дыша, приговаривал Османов. – Ты кто такой, чтобы мне приказывать?! Чем ты лучше меня?!
Оскорбленное самолюбие горца удесятеряло силу ударов. Сознание помутилось, и Исрапил приготовился встретить смерть. Но Османов слишком долго жил в России и успел забыть, что поверженного врага следует обязательно добить. Утолив жажду мести, он оставил лежащего без сознания боевика, неторопливо вышел из помещения и, не привлекая к себе внимания, зашел в крохотное здание вокзала.
– Быстро беги отсюда, – нагнувшись к окошку кассы, сказал он жене. – На нас напали бандиты. Поймают – убьют!
А сам, обойдя вокзал с тыльной стороны, чтобы не встретиться в боевиками, побежал вдоль путей навстречу литерному.
Бойцы из батальона шахидов – крепкие, рослые и сильные – как на подбор, заняли места в овраге и приготовились к бою. Все они были в новеньких камуфляжных костюмах, используемых в армиях НАТО, в новых натовских ботинках и с зелеными банданами на головах. В качестве оружия использовали автоматы Калашникова с двойными, перехваченными изолентой магазинами. Имелись у них два пулемета Калашникова и один гранатомет РПГ-9. Имелась и команда: по поезду без необходимости не стрелять, только запустить гранату в кабину локомотива и расстреливать выбегающих бойцов.
Командовал шахидами сорокалетний Аеб с густыми широкими усами и огромным косым шрамом поперек лица. Черная повязка закрывала пустую глазницу и делала его похожим на матерого пирата из лихого голливудского фильма. Хотя даже киностудия с мировой известностью не смогла бы подобрать актера со столь устрашающей внешностью.
