преступности подростков. А причина-то вот где… - Егоров постучал кулаком в грудь. - В самом себе причина-то. Каждый сам себя делает. Федька речное ПТУ закончил, на баржах, буксирах плавал, потом курсы всякие, открыли визу. Но парень заводной, из уличных, я таких люблю, хотя лез на рожон, сам нарывался на неприятности. Замполиту при всех сказал: 'Вот вы нас агитируете, капиталистов критикуете, а почему в инпортах все чемоданы ихними товарами набиваете?' - Он недоуменно покрутил головой. - К чему такое говорить! Раз - и прилепили ему 'безответственные высказывания'! Грозились вообще списать… - Егоров вздохнул. - Вот вы не говорите, что с ним случилось, ну да, может, правда нельзя…
- Скажите, Петренко собирался учиться дальше?
- Появилась у него такая идея. Ни с того ни с сего. У него случались завихрения всякие… Раз зашел в каюту, а он панель отвинчивает. Снял, посмотрел и на место поставил. Я говорю: 'Ты чего?' А он отвечает: 'Смотрю, нет ли здесь тараканов'.
Свидетель округлил глаза и сделал паузу, чтобы я тоже почувствовал всю нелепость такого поведения.
- А вы?
- А я говорю: 'Ты лучше пойди в трюм, крыс погоняй, если больше заняться нечем. А тараканы у нас пока еще не завелись'. В общем, чудаковатый был парень, ну а кто совсем без причуд? У каждого ето-то свое. Курить можно?
Егоров достал пачку иностранных сигарет, щелкнул диковинной зажигалкой. В рабочих, со сбиты - ми пальцами руках эти атрибуты 'красивой жизни' смотрелись совершенно чужеродно.
- Я думаю, учиться он из-за Зойки надумал, - вслух размышлял свидетель, выпуская дым. - Вначале вроде все у них складывалось, а потом… Мамаша воду мутила, графиню из себя строила, да и сама Зойка начала носом крутить. Она пединститут заканчивает. Федька и решил ее догонять.
Найти девушку Федора не составляло большого труда. Институт, имя, размер одежды - сорок шестой, обуви - тридцать седьмой. Правда, занятие хлопотное, но я располагал двумя помощниками, которые с энтузиазмом занялись розыском и нашли Зою уже к полудню.
В тот же день ее мама нашла меня.
Когда в кабинет вошла увядающая женщина с надменным лицом и положила на стол повестку, я несколько удивился: по возрасту и внешнему виду она не походила ни на одного из вызванных свидетелей.
- Что это такое? - грозно спросила она.
- Повестка, по-моему, - разобрав написанную почерком Валька фамилию и имя - Крольченко Зоя, я уже понял, в чем дело, и мог детально предсказать дальнейший ход этого визита.
- На каком основании моя дочь вызывается в прокуратуру? - Тон мамаши по-прежнему не предвещал ничего хорошего. - По какому праву вы собираетесь ее допрашивать?
Зоина мама относилась к категории людей, которые очень хорошо знают свои права, но даже думать не хотят об обязанностях. Больше того, считают, что все окружающие чем-то обязаны им.
- Вы отдаете себе отчет, что подобные вызовы компрометируют молодую девушку? Тем более - она студентка! Я пожалуюсь Первакову!
Этим она продемонстрировала, что знает фамилию прокурора области и шутить не намерена. Одета неожиданная посетительница была дорого и кричаще. В ушах посверкивали бриллианты, на шее - массивная золотая цепь с кулоном, толстые пальцы обильно унизаны разнокалиберными кольцами и перстнями. Чувства меры она не знала. И полагала, что блеск дорогих украшений компенсирует неряшливую прическу, грубо наложенную косметику и облупившийся маникюр.
Мое молчание ее озадачило, и она на минуту умолкла, чем я воспользовался.
- Простите, как вас зовут?
Она взглянула с таким недоумением, будто бы я заговорил по-японски.
- Калерия Эдуардовна, ну и что?
- Где вы работаете?
Калерия Эдуардовна саркастически улыбнулась.
- В гастрономе, заведующая секцией. Еще вопросы будут?
Следующий вопрос напрашивался сам собой, но я сдержался - начнет жаловаться во все инстанции, придется отписываться, будут дергать, отрывать от дела, да и жаль непроизводительно тратить нервные клетки… Я отвел глаза от ювелирной выставки. Не время. Но ответить ей все равно придется, надо будет позвонить Грибову.
- У меня есть вопросы к вашей дочери. И связаны они с Федором Петренко.
Это имя сыграло роль искры, попавшей в бочку с порохом.
- У нее нет ничего общего с этим проходимцем! Если он попался на контрабанде и говорит, что делал это для нее, - ложь! Какой мерзавец! А еще в родственники набивался! Сволочь и больше никто!
Маска интеллигентности слетела с нее, как шелуха с арахиса, в изобилии продававшегося в гастрономе.
- Ведите себя прилично, Калерия Эдуардовна! Не забывайтесь, вы не у себя на работе!
Резкий тон подействовал, она сбавила тон, но останавливаться не собиралась.
- Помолчите и послушайте меня! - Если не поставить ее на место, можно потерять несколько часов и работоспособность на остаток дня. - Во-первых, Петренко нет в живых и поливать его грязью, основываясь на собственных домыслах, по меньшей мере непорядочно. Вы знаете, что такое порядочность?
Крольченко обмякла на стуле.
- Во-вторых, по закону следователь имеет право вызвать и допросить в качестве свидетеля любое лицо. Любое! Для вашей дочери исключений не предусмотрено. Вы знаете, что такое требования закона?
Вопрос был риторический, но она кивнула головой.
- И в-третьих, уклонение от дачи свидетельских показаний является преступлением. Это вам известно?
Она снова кивнула, не выходя из оцепенения.
- Прекрасно. Тогда быстренько идите домой и пришлите ко мне Зою. Она и так задержалась. Вам все ясно?
Калерия Эдуардовна еще раз кивнула и встала.
- Было приятно с вами побеседовать. Если надумаете, заходите еще. Всего доброго.
- До свидания, - ошеломленно пискнула она и пулей вылетела из кабинета.
Зоя совсем не походила на свою мамашу. Изящная, красивая, со вкусом одетая. Известие, принесенное Калерией Эдуардовной, произвело на нее угнетающее впечатление.
- Он покончил с собой? - В широко открытых глазах поблескивала влага. - Из-за меня? Он оставил записку?
- Почему вы говорите о самоубийстве?
- Мы расстались… Собственно, я порвала с ним… Он очень переживал, писал, давал радиограммы… Из последнего плавания привез целый чемодан вещей… Я, конечно, не взяла, хотя мама советовала - отдай деньги и ничем не обязана, а в магазине такого не купишь… Но ни к чему, раз все кончено… Он приходил в институт, встречал на улице, даже заходил домой, хотя они с мамой терпеть друг друга не могли…
Она нервно комкала кружевной платочек.
- Потом вроде успокоился, во время последней встречи сказал: 'Есть два лекарства от любви - пуля в висок или другая любовь. Стреляться мне рановато, а лечиться надо. Попытаюсь влюбиться'. Старался говорить бодро, а получилось как-то грустно, натянуто. И слова чужие. Мне его даже жалко стало.
А сейчас мать пришла и говорит: 'Впутал тебя Федька в историю! В прокуратуру вызывают! Видно, руки на себя наложил и записку оставил, что из-за тебя…'
- Если вы волнуетесь только из-за этого, то напрасно. Ни в какую историю вы не впутались.
- Ну зачем вы так… - Она действительно обиделась. - Как бы ни было, а Федора нет в живых. Ужас! Какой ужас! - Зоя сжала пальцами переносицу. - Что с ним случилось?
- Петренко убит. Сейчас ведется расследование, и вы должны нам помочь.
- Убит… Как же так… Кто мог его убить? - Она недоумевающе смотрела на меня. - Я готова вам помочь, но я же совершенно ничего об этом не знаю…
- Расскажите о Федоре. Что он был за человек, с кем дружил, почему вы расстались.
