пока не установлено.
Рахманов нетерпеливо махнул рукой.
– Что еще?
– Да, часы! – вспомнил Денис. – Там же, в шкафчике.
– Какие часы?
– Дорогие часы, швейцарские, и даже…
– Хорошо, хорошо, – перебил его прокурор. – Ладно. Грузчик, значит. Подруга Алферова. Крановщица. Прекрасно. С соседями не общался. Пьяная бытовуха. Никакой мотивации… Ну и что мы здесь еще пытаемся найти, товарищ следователь?..
Рахманов водрузил на нос очки.
– Дайте-ка мне дело. Спасибо.
Денис открыл было рот, чтобы воскликнуть:
– Кстати, часы. Очень хорошо. Уточните в милиции, не проходили ли за последнее время такие часы по спискам похищенного имущества… Швейцарские, дорогие, вы сказали? Они вполне могут оказаться крадеными. Из-за котлов-то его и убить могли, кстати.
Рахманов взглянул на следователя поверх очков, как бы говоря: «А вам такая мысль в голову, похоже, не приходила?»
Он некоторое время изучал папку, нетерпеливо переворачивая страницу за страницей. Потом рука его замерла, прокурор удивленно вскинул брови.
– Диск «АМОК», серийный номер… м-м… Прикреплен к нижней части стола… А это что такое, Петровский? Какой еще к черту «АМОК»?
Денис снова открыл рот, но тут услышал, как Холмс за него быстро ответил:
– Не знаю, Евгений Николаевич.
– То есть?
– Я даже не смотрел, что там. Я хотел нож найти, потому и полез под стол. Да и какое отношение к делу может иметь компьютерный диск?
Рахманов захлопнул папку, снял очки. Побарабанил пальцами по столу.
– Вы считаете – никакой связи?
– Никакой.
Денис поднял глаза и встретился с изучающим взглядом прокурора. Тот сразу отвернулся.
– Хорошо, Петровский. Вы свободны.
Денис встал, собрал папки, сунул под мышку. Рахманов опять уткнулся в свои бумаги, потеряв к нему всякий интерес. И все-таки Денису казалось, что разговор еще не окончен. Какая-то пауза повисла в воздухе, завершающий аккорд еще не прозвучал. Денис прошел через кабинет к двери, потянул дверную ручку вниз и на себя. Из приемной доносился шелест радиоточки:
– Денис Александрович!
Денис обернулся. Шеф, неопределенно улыбаясь, смотрел на него.
– Я хотел бы сам взглянуть на этот диск, – сказал прокурор.
У Дениса по спине поползли мурашки. Прокурор не мог сказать этого. Ему на фиг не нужно какое-то мутное вещественное доказательство, одно из тех, которые десятками свозятся следователями с мест происшествий. Это мог сказать только тот, кто настойчиво ищет диск с информацией о боевых лазерах «Копье» и «Рапира»! Шпион, который не останавливается ни перед взломом прокуратуры, ни даже перед убийством!
Значит, в теле тиходонского прокурора сидит шпион! Как в фильмах про инопланетных захватчиков, когда в обычном офисе под привычной оболочкой хозяина кабинета прячется опасный пришелец. Хозяина тела он убил и испускает из человеческих глазниц космический холод и вселенскую ненависть к землянам…
Преодолевая страх, Денис попытался встретиться взглядом со своим начальником. Но Рахманов опустил глаза и принялся читать очередной документ.
На Магистральном проспекте горели фонари, разгоняя раннюю зимнюю темноту. В ярких лучах, подобно мошкаре, крутились мелкие колючие снежинки, которые таяли не долетев до земли. Народ возвращался с работы. На остановках троллейбусов толклись очереди. Возле дешевого продовольственного магазина на углу крутился человеческий водоворот: широко открытые двери выполняли роль Бермудского треугольника.
Повесив трубку на рычаг, Денис вышел из-под козырька таксофона. Нервно кося по сторонам, посмотрел на часы. Восемнадцать пятнадцать. До назначенной встречи еще два с половиной часа. Минус сколько-то там на дорогу. Остается часа два, не меньше.
Желудок пропел: а не пора ли домой? Денис двинулся к остановке. Мать наверняка слепила что-нибудь вкусное на ужин. Рыбные котлеты с картошкой. Неплохо. Борщ. Горячий. Отлично! В большой глубокой тарелке. Рядом с тарелкой – вот такой ломтище хлеба и головка чеснока на блюдце. Или нет. Острый как бритва перчик, укусишь – пот прошибает. Или… Вот. Знаменитый мамин луковый суп с сыром. Тысяча и одна ночь. Ни в каком ресторане, ни за какие деньги такого не купишь…
Желудок прыгал внутри, как малое дитя, увидевшее на витрине конфету. Денис, морщась, прошелся к остановке. Он был внимателен и сканировал прохожих. Пистолет приятно отяжелял пояс слева. Но он перестал надеяться на пистолет. После того как Рахманов сказал то, что говорить был не должен. Потому что инопланетное щупальце протянулось к нему с совершенно неожиданной стороны. Значит, защиты от него нет. Этак и родная мама, подавая луковый суп, может невзначай спросить: «Денис, а куда ты спрятал этот диск?» Или Джоди, когда он в очередной раз начнет оттаскивать ее от телефонного провода, оскалится и пролает: «Гав! Отстань! Р-р-р… Лучше бы, гав-гав, диск отдал!»
Троллейбус, помигав стоп-сигналами, покатился прочь.
И почти сразу вспомнил. Правильно: ресторан. Официант. То ли Борик, то ли Леник. Вот откуда ему следовало начинать, чтобы остаться в живых!
По Южному проспекту перетекал беспрерывный поток оранжевых, желтых и голубых огней. «Жигули», «Фольксвагены», «дэушки». Все торопятся домой, где горячий борщ, где удобное кресло перед телевизором, где дети уже успели сделать уроки и укладываются спать, а молодая красивая жена говорит: чур, я первая в душ… М-да.
Денис присел на холодную влажную скамейку, тут же встал. Ладно, предположим, нет у человека в городе родственников, нет друзей, со своей девушкой он только спит и ест – значит, где его связи надо искать? Правильно. Все связи, все подземные кабели его лежат в ресторане. Это его, можно сказать, штаб- квартира. И копать надо там. Можно, конечно, доверить эту работу товарищу Селеденко.
Денис заглянул в бумажник – там еще что-то хрустело, какая-то мелочь. Затем быстро перешел дорогу, чтобы ехать в обратном направлении.
Ничего особенного из себя «Белый Замок» не представлял. Скажем так, учреждение второй наценочной категории. Витражи, аквариум. Свиная отбивная за 4 доллара.
«Что такое свиная отбивная?» – вспомнил Денис старый, еще времен голодноватого социализма, анекдот. «Это кукурузная кожерыжка, отбитая у свиньи…» Мамонт рассказывал, что за такие анекдоты давали шесть лет. Как сейчас за убийство.
Выпиленные лобзиком фанерные кружева над окошком гардероба. Из колонок льется что-то советское, а-ля Кобзон. Дюжины две умеренно поддатых посетителей, а вон ту парочку студентов за дальним столиком уже можно складывать, как дрова.
Денис сел за аквариумом. Официант подошел, когда он успел рассмотреть каждое лицо в зале, каждую
