Шалва кивнул.
— Ответ твой ясен. Только Гиви о делах сказал. Князь пропал, а ты в его кабинете сидишь. Это всем видно. А ты словами объяснил. Слово любой сказать может. Но дело важней слова. Чем подтвердишь слова? Какими делами? Бумаги есть? Свидетели достойные есть?
— Ну, конечно, все есть, — Черт махнул рукой. — Чикет, давай бумаги!
Чикет встал, подошел к сейфу, лязгнул замком, достал папку и, отстранив одного телохранителя, положил перед Шалвой.
— Вот дарственная на квартиру, вот купчая на рынок, вот дарственная на машину, на дачу… Все у нотариуса заверено, как положено…
Томаз презрительно скривил губы.
— Да я тебе завтра дарственную на Кремль принесу!
Шалва, выпятив нижнюю губу, рассматривал документы. Лицо его выражало сомнение.
— Бумаги проверить можно, — наконец, сказал он. — Экспертизу закажем, нотариуса спросим. А свидетели кто?
— Да много свидетелей! — Черт досадливо ударил ладонью по столу. Это был сигнал.
Тут же негромко хлопнул выстрел, рыжий «часовой», скрючившись, повалился на пол, дверь в комнату отдыха распахнулась, оттуда выскочили Бубна и Носач с ножами, они набросились на Младшего и растерявшегося второго охранника. Замелькали клинки, раздались крики, стоны, брызнули во все стороны горячие брызги. Кресло отъехало, ударилось о стену и перевернулось, тяжелое тело с грохотом упало на паркет. Черт, перегнувшись через стол, вонзил финку в ключицу Томазу, Чикет выстрелил в Гиви. Опрокидывались стулья, падали тела. Из приемной послышалась приглушенная возня и тут же смолкла, Шарик заглянул и кивнул: мол, все в порядке. Под окнами возилась у джипов засада из цветочных рядов. Все действовали слаженно и точно по плану.
Через минуту «разбор» закончился. На этот раз Шалве Менешешвили пришлось обойтись без кавказского стола. Наоборот, он сам и все его сопровождающие, включая водителей машин, попали на стол к огромным крысам, в изобилии водящимся на городской свалке.
Глава 7
Капитан Дятлов ведет розыск
Пресса теперь именовала серийного убийцу «Ночным ястребом». А Дятлов тем временем пытался отработать кличку «Черт». Он залез в центральную оперативно-розыскную картотеку, направил запросы в территориальные органы. Но в расставленные сети крупная рыба не попадалась: «Черт» — это презрительное прозвище мелких уголовников, ни один не тянул на опасного маньяка-убийцу. Стал искать похожие фамилии авторитетных преступников: Чертов, Чертовский и т. п., но выйти на верный след так и не удалось. Опрашивал арестантов, уголовников, агентуру — тоже безуспешно: про Черта вроде бы все и слышали, но ничего конкретного сказать не могли. Это очень странно, обычно так не бывает…
В истории Черта вообще много странностей. Как, впрочем, в любом серьезном уголовном деле, тем более нераскрытом, а особенно связанном с убийствами. Некоторые странности искушенный в криминалистике специалист вполне способен объяснить. Дятлов был таким специалистом. И знал, что отсутствие отпечатков может быть вызвано ухищрениями маньяка: в розыскной практике известны случаи, когда преступник обжигал кончики пальцев кислотой или даже пересаживал на них кожу… Один насильник вставлял в рот искусственную челюсть с устрашающими клыками, другой изготовил перчатку с ножевыми лезвиями, как у Фредди Крюгера. Когда преступление раскрывается, и все остальные странности получают объяснение.
Павел Сергеевич полистал папку с материалами о знаменитых «серийщиках». «Вампир из Дюссельдорфа» оказался сорокасемилетним Питером Кертеном, который в девятилетием возрасте отрубал головы лебедям и пил их кровь, утопил двух своих товарищей и всю последующую жизнь совершал сексуальные убийства девочек и взрослых женщин, причем пил их кровь. Признался в 68 убийствах, осужден за девять, был приговорен к отсечению головы. На пути к гильотине спросил: «Скажите, после того как голова будет отрублена, я смогу услышать, хоть на мгновенье, звук крови, льющейся из моей шеи? Было бы удовольствием закончить так все удовольствия…» Животное! Но у него и отец был животным: настрогал 13 детей, избивал всю семью, насиловал дочерей… «Джек-Потрошитель», от четырех до девяти жертв, все проститутки. Своеобразный «почерк»: у всех перерезано горло, отрезано ухо, распорот живот, иногда унесены внутренние органы… «Потрошитель» так и остался неизвестным — преступления не раскрыли, хотя он сам писал письма в полицию… «Витебский душитель» — Михасевич, тоже писал письма в милицию, чтобы отвести от себя подозрения, по его делу расстрелян непричастный к преступлениям человек, второй был необоснованно арестован и повесился. В конце концов и самого Михасевича расстреляли… Слинько, Чикатило, Пичужкин… Когда наступила пора гуманности, расстреливать перестали, так что Черту грозит, самое большее, пожизненное заключение…
Заперев папку в сейф, Дятлов поехал на очередную встречу с агентом. Но в мутном потоке оперативной информации не попадались золотые крупицы истины…
Тем временем желтые газеты взахлеб писали про неуловимого маньяка.
«Невидимка на тропе войны»… «„Ночной ястреб“ ищет жертву»… «Когда ястреб ударит снова?», «Число убитых замалчивается!»
Дятлов был вне себя. В статьях не было ни слова правды. Материалы журналисты высасывали из пальца или из какого-то другого органа. Но хуже всего то, что в погоне за сенсацией они, по существу, давали рецепты совершения преступлений и провоцировали психически неустойчивый сброд на подражание главному герою.
В конце недели по телевидению показали модное ток-шоу, посвященное таинственным убийствам. Две королевы красоты, списанный политик и постоянно мелькающий на экране депутат беспомощно комментировали события, о которых очень поверхностно знали из желтых газет. В результате они пришли к выводу, что во всем виновата милиция.
Прямо или опосредованно, но пресса сделала свое дело: в РУВД прибыла комиссия, проверила организацию розыска, обнаружила нехватку бумажек в розыскном деле и определила виновного, которого умело подставил полковник Смирнов. Виновным оказался капитан Дятлов.
Его с начальником УР Иванцовым вызвали на аттестационную комиссию в кабинет заместителя начальника ГУВД по кадрам. За длинным столом собрались девять старших офицеров. Сам Логашов сидел во главе. Вызванным даже не предложили присесть, они неловко застыли у высокой полированной двери.
— Вы провалили розыск, подполковник! Документация оформлена небрежно, план розыскных мероприятий никуда не годится! Результатов нет! А ведь дело имеет большой общественный резонанс!
Зам по кадрам Логашов — моложавый полковник с холеным лицом, говорил короткими рублеными фразами. Тон его был раздраженным. Члены аттестационной комиссии тоже смотрели с явным осуждением.
— Кому вы поручили это ответственное задание? Оперуполномоченному Дятлову? Ему сорок пять, а он все еще капитан! У вас что, нет опытных перспективных сотрудников?
— Товарищ полковник, Дятлов был майором, но его разжаловали за… — попытался оправдаться Иванцов.
— Я знаю, за что его разжаловали, — махнул рукой Логашов. — Я читал личное дело! Кстати, полковник Смирнов негативно характеризует вашего подчиненного. Непонятно, почему вы его защищаете!
Иванцов замолчал.
— Предлагаю объявить капитану Дятлову неполное служебное соответствие, а подполковнику Иванцову — замечание! — резко подвел итог зам по кадрам. — Рекомендовать капитана Дятлова к увольнению как бесперспективного сотрудника, достигшего предельного для капитана возраста службы.
