Догадываясь, что за формальность имеет в виду Харпер, Шарп ухмыльнулся:
– Не люблю формальности.
– А кое-кому она и вовсе поперёк горла встанет.
Шарп засмеялся. Их капля дёгтя в бочку мёда Потофе. Они отвоевали эту площадку. Любопытно, кто последним с бою брал озубцованный, залитый солнцем пятачок? Наверно, ещё порох-то не изобрели? Тот, кто прорвался сюда из тесной ловушки винтовой лестницы, был обряжен в железный панцирь, а не в зелёный мундир, и в латной перчатке он сжимал не семистволку, а настоящую булаву.
– Действуй, Патрик.
Кто бы ни был тот древний воитель, но, забравшись сюда, он сделал то же, что сейчас сделают они.
Шарп ждал. С донжона постреливали, но ему было плевать на пули. Он ждал и дождался. На овеянных веками камнях старинного форта; на стене, обращённой к востоку, к фузилёрам и стрелкам, Шарп и Харпер вывесили знамёна. В пятнах крови и сажи; простреленные, рваные стяги. Символы победы.
Надвратная башня взята.
Глава 13
Это было чистой воды нахальство – вывесить знамёна. Нахальство, но и гордость тоже, ибо Шарп с Харпером внесли свою лепту в спасение стягов, едва не попавших по милости Фартингдейла в лапы врагов. Шарп взглянул туда, где сгинул сэр Огастес. Дым ещё не рассеялся. Шарп чертыхнулся и нырнул за зубец. Пуля выщербила камень рядом с флагом и отрикошетировала вверх. Кто-то в долине полагал, что знамёна захвачены, и враг просто издевается.
– Сэр! – Харпер указывал на монастырь.
Прибыли ракетчики. Дезертирам, занятым катавасией у восточной стены, было не до перевала. Телеги преспокойно миновали замок и достигли монастыря. Сейчас кавалеристы, превращённые в ездовых, почтительно разглядывали затянутое дымом поле недавней брани.
Кто командует внизу? Жив ли Фартингдейл? Кинни, если не умер, сильно изранен. Так кто же раздаёт приказы ротам, избегнувшим ловушки Потофе? Огонь по площадке усилился, и Шарп присел. Рядом Харпер лениво заряжал многостволку.
– Ждём-пождём.
Слова Шарпа не предназначались ирландцу. Простая констатация. Всё, что от них зависело, они сделали. Оставалось сидеть и ждать падения замка. Жаль, что не успел червячка заморить.
Закрепляя флаги трофейными штыками, вбитыми в щели кладки так, чтобы полотнища было видно издалека, Шарп хотел показать фузилёрам, что их святыни целы. Обозлённые красномундирники восприняли это, наоборот, как личное оскорбление. В квадратах цветного шёлка с бахромой воплощалось для солдата всё: и далёкий король, и полузабытая отчизна. Ради того, чтобы вернуть знамёна, фузилёры готовы были горы своротить. От взрыва пострадали две роты; остальные, восстановив порядок, вновь шли на приступ. Впереди рассыпались стрелки Фредериксона.
Как ни странно, пушки сторожевой башни молчали.
По надвратному укреплению стреляли меньше, и Шарп дерзнул высунуться. Оценив решимость нападающих, он кивнул на оружие, валяющееся там, где его бросили сдающиеся дезертиры:
– Патрик, мушкеты!
Ирландец быстро собрал ружья. Забавно, четыре из них не были разряжены. В ответ на немой вопрос Харпера майор уронил:
– Пушка.
Орудие, сразившее Кинни, грозило той же участью его подчинённым. Расстояние от верхушки башни над воротами до капонира было великовато для мушкета. Майор положил непривычное французское ружьё меж зубцов, прицелился чуть выше макушки канонира с пальником, нажал курок. Приклад чувствительно толкнул в плечо. Амбразуру заволокло дымом. Из соседнего проёма пальнул Харпер. Шарп взвёл второй мушкет. Ветер улёгся, и дымная завеса таяла медленно.
Пушкари выламывали шеи, не в силах понять, откуда по ним палят. Шарп удовлетворённо хмыкнул и взял прицел ниже. Кремень высек искру, затравка вспыхнула, обжигая щёку, и вновь всё закрыл дым. Многоголосый боевой клич с насыпи отозвался паническими воплями во дворе. Шарп и Харпер встали в полный рост. На этом представлении у них были лучшие зрительские места.
Для отражения второй атаки у Потофе не нашлось туза в рукаве. Все надежды он связывал с миной и отчаянностью дезертиров. Теперь его оборона трещала по швам. Обстрелянные Шарпом артиллеристы забыли об орудии, побросали шуфлы с пробойниками и ринулись под сень донжона, заражая малодушием остальных. Перевалившую через обломки стены ораву фузилёров, слегка разбавленную зелёными куртками стрелков, вело ожесточение и жажда мести. Без жалости вонзали они штыки в тела врагов, и дезертиры, страшась острых лезвий, откатывались к донжону.
Запела труба. Повинуясь ей, стрелки Фредериксона прижали превосходящую их числом группу приспешников бывшего повара к конюшне под западной стеной.
Штыки не часто использовались в сражениях, по крайней мере, для убийства. Их главная сила заключалась в ужасе, который вызывала угроза их применения. Шарп мог насчитать с десяток штыковых атак, когда лезвия не обагрила даже капля вражьей крови. Здесь же был не тот случай. Двор превратился в капкан, где дезертиры подыхали дюжинами. Впрочем, в плен их тоже брали, и некоторые красномундирники защищали сдавшихся от своих сослуживцев.
Фредериксон без фальшивых зубов и повязки, мелькнул среди стрелков, штурмующих подъём на западную стену. Замок пал.
– Пора присоединиться к веселью, Патрик.
Шарп вызвал двух рядовых из камеры с лебёдкой и поручил им стеречь пленных. Сам же он в сопровождении ирландца по винтовой лестнице, потерявшей зловещий ореол, спустился вниз. Стонал раненый. Сержант-красномундирник встретил командира вопросом:
– Наши, сэр?
– Точно. Покрикивайте. Они же знают вас?
– Да, сэр.
Шарп открыл северный выход. На стене никого не было. На дальнем конце стрелковая ступень ныряла в северо-западную угловую башенку и продолжалась на западной стене. В проёме появился человек и, припав на колено, прицелился из винтовки. Шарп шагнул из полумрака на яркий солнечный свет:
– Не стрелять!
Томас Тейлор, американец, отнял оружие от плеча, улыбнулся (ещё бы, майора пугнул!) и окликнул кого-то позади себя. Навстречу Шарпу вышел Фредериксон. Его изувеченное лицо выражало изумление и радость:
– Так это вы в башне над воротами?
– Да.
– Боже мой! Боже мой! Мы-то думали, что враги! Боже мой! А вас-то и вовсе в покойники записали, сэр!
Шарп взглянул вниз. Бой шёл за вход в донжон. Во дворе всё было кончено. Фузилёры сгоняли в кучу пленников.
– Кто командует атакой?
– Будь я проклят, если знаю, сэр!
– Фартингдейл?
– Не видел его.
Шарп представил себе, что будет твориться, когда фузилёры дорвутся до запасов спиртного Потофе в донжоне и нахмурился. К счастью, ему было кому вверить столь деликатное поручение. Отдав распоряжения Фредериксону и Кроссу, Шарп повернулся к Харперу:
– Золото, что мы привезли Потофе, надо вернуть.
