Окрики птичьи, да ветер шальной. Ты позабудешь о городе душном, Где, прожигая отпущенный срок, Сытые люди живут равнодушно, Выгнав из сердца печаль и восторг. Чуть опьянев от просторов бескрайних, Ты возомнишь, что свободу обрел. Так будет биться, себя истязая, В большую клетку попавший орел… До 1994 ПАМЯТЬ (И.С.) Память – не труппа лихих самозванцев, Память – не хрипы бульварных кликуш, Что у подножья Богемы толпятся, Чая сорвать политический куш. Память – не бизнес на том, что нам свято И не игра в Бонапарта с толпой. Память – не правда с построчной оплатой И не моление – с почасовой. До 1994 НЕ В ТОМ БЕДА… На сцене под фонарной хитрой вязью Рок-дурни начинают выступать, Электрошумом душу убивать… Не в том беда, что мир завален грязью, А в том, что мы хотим не отставать. Зато нам чужды праздные вопросы: Что есть – бери, а нету ничего – Что ж, враг силен, куда нам до него… Не в том беда, что кормят нас навозом, А в том беда, что хвалим мы его. Осмеяны тридцатых пионеры, С трибуны каждый мертвого казнит, И взорван Храм, и предок позабыт… Не в том беда, что нас лишают Веры, А в том, что наша совесть не кричит. Так и живем, мечтами утешаясь, Минувшего не видя за спиной; Зато лес рук всегда встает стеной… Не в том беда, что наша жизнь такая, А в том, что мы не требуем иной. До 1994 РОК Вы слышите в ночи раскаты громовые? То канонадный гул начавшейся войны; Как некогда не раз, окружена Россия, Разбужены трубой, не спят ее сыны. И каждый новый день таит в себе тревогу, Уже пророчит враг трагический итог, Сметает все стена с блистательной дороги, Жестокая стена, которой имя – РОК. Таков уж наш удел – живем в тревожном веке, В эпоху страшных войн, трагедий, крови, жертв… И ныне бой идет – за волю человека, За человечий мозг, за каждый его нерв. Сознание того в душе рождает чувство, Что иноземный меч преследует нас всех; Все тот же главный враг – «ревнители искусства», Что не смогли простить России звонкий смех, Ее кристальный слог, ее златое слово, И колокольный звон, как камертон Добра; И вынесли они свой приговор суровый, И кто-то главный встал и молвил: «Ну, пора». Как был циничен тот, жестокий и коварный, Кто лютому врагу продать Россию смог!
