глазами там, в глубинах… Он понял, откуда ему известно о штормах и течениях и почему судьба странным образом, казалось, всегда хранила его на море. Наконец, он понял как нечто само собой разумеющееся, почему здесь, в Пустом море, куда не простирается власть Просторов, его оберегают самые грозные создания соленых вод — зубастые черно-белые гиганты…
Он медленно выпрямился.
— Я ничего не знаю, — с усилием проговорил он, — кроме того, что меня породили Просторы и я понимаю их лучше, чем кто-либо из живущих. Я видел… видел морского змея. Сразу же после того, как меня вытащили из воды.
Старик положил на стол свою единственную руку.
— Значит, ответ у нас уже есть.
Раладан подошел к узкому окну и посмотрел на море.
Молчание, казалось, длилось целую вечность.
— И что же из этого для меня следует? — наконец спросил Раладан, уже овладев собой. — К чему мне эта правда, господин? Я ее отвергаю… Я человек и ничем иным быть не желаю.
— Однако законы всего утверждают иное, — покачал головой посланник.
— Какое мне до них дело? Почему я должен им подчиняться?
— А почему нет? Зачем тебе с ними бороться? Тем более что они неясны как никогда и трудно понять, о чем они, собственно, говорят…
Капитан кивнул:
— Есть причина. Серьезная причина, господин. Человек, или существо, если тебе так больше нравится, которому я поверил, обманул меня, когда я просил о помощи в самой важной в моей жизни борьбе… Скажи, господин, это законы велели мне полюбить ту девочку? Если так, то почему же теперь они ее у меня отобрали? Если нет, то пусть оставят ее в покое. Я не хочу таких законов, я отвергаю их, господин, и все, что они с собой несут.
— Законы не могут быть хорошими или плохими, — сказал старик. — Они описывают сосуществование сил и миров, не более того.
— Пусть себе описывают. Шернь, Проклятые Полосы, в конце концов, сам Шерер… Все это мне совершенно безразлично, господин. Ты лишил меня надежды…
— Скоро ты увидишь свою дочь, — неожиданно сказал старик. — Больше я тебе ничего не скажу, поскольку ничего больше не знаю. Но этот год — год замыкания петли. Все, что началось девять лет назад, должно теперь закончиться. На Агарах. По крайней мере, должно быть так. Не дело посланника вторгаться в законы, хотя ты, конечно, можешь с ними бороться. Но сделай это как можно позже, ибо пока что все идет в соответствии с твоими мыслями. Ведь ты хочешь найти ее? Отчаянные поступки вслепую могут этому помешать. Так что плыви по течению до тех пор, пока не сочтешь, что дальше плыть не желаешь. Вот мой совет… впрочем, может быть, и глупый. Плохой из меня мудрец-посланник. Я должен был стать солдатом, но оказался чересчур любопытным… И вот наказание — впустую потраченная жизнь.
Повинуясь неосознанному порыву, Раладан подошел к дубовому креслу. Старик тяжело поднялся и положил ему большую ладонь на плечо.
— Поплывем вместе, господин, — от всего сердца предложил капитан.
— Не знаю, сын мой. Скоро я умру… Чтобы моя жизнь не была прожита совсем напрасно, я должен заполнить хотя бы несколько страниц в этой книге.
Они разошлись на несколько шагов. Невысокому Раладану пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в глаза рослому старику.
— Ради Шерни, господин, — сказал он, желая хотя бы ненадолго отогнать черные мысли, — за всю свою жизнь я видел лишь одного человека, равного тебе ростом… Может быть, он не был мудрецом, как ты, но я им искренне восхищался. А еще больше, пожалуй, его приятелем, который стал мне другом, хотя и был котом…
Лицо посланника окаменело.
— О ком ты говоришь? — резко, почти враждебно спросил он.
— О громбелардском горце, — ответил Раладан, неприятно пораженный тоном старика. — И коте, который был к тому же и магнатом…
Однорукий гигант опустился на свой пень.
— Где ты встречал этого горца? Это мой сын, — тихо проговорил он.
Раладан отступил на шаг назад.
— Может быть, Давароден знает больше, — закончил свой рассказ Раладан. — Он несколько лет прослужил в Тяжелых горах…
— Давай его сюда, — потребовал по-настоящему обрадованный старик.
Вскоре несколько сбитый с толку арбалетчик давал отчет о своей службе в Громбелардском легионе, точнее говоря, обо всем, что касалось Басергора-Крагдоба.
— Вот прохвост, — с нескрываемым удовольствием сказал Таменат. — И всегда с двумя мечами, говоришь?
— Так я слышал, — подтвердил арбалетчик. — Один обычный, а другой очень длинный и узкий… Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь носил такой меч, мне кажется, столь длинный клинок должен быть довольно слабым?
Раладан покачал головой: ему приходилось видеть подобные мечи в бою.
Старик встал и вышел из комнаты. Слышались его тяжелые шаги, когда он поднимался на следующий этаж башни. Вскоре он вернулся, неся под мышкой множество разнообразного оружия.
— Это тарсан, — сказал он, продолжая сиять от радости. Он вытянул руку, в которой блестел узкий серебристый клинок. — Знаешь, что означает «тарсан», солдат? — спросил он.
Арбалетчик кивнул:
— То же, что и «ахал»… «Убийца».
— Старое оружие, которым почти не пользуются уже несколько веков. Это меч только для уколов, но посмотри на его основание — оно совершенно тупое, зато толще и прочнее, чем остальной клинок. Он примет на себя удар любого другого меча. Когда-то в Тяжелых горах жило могущественное племя шергардов. Искусство боя двумя мечами погибло вместе с ними. Однако не сразу. И не полностью… Я знал одного из последних мастеров владения этим оружием. Лучше не спрашивайте, когда это было. Скажу лишь, что последние двадцать с лишним лет я провел, правда с перерывами, именно здесь.
Раладан и арбалетчик переглянулись.
— Два века, — тупо проговорил островитянин.
— Столетие с небольшим. Я же говорю — «с перерывами», и это потому, что… в общем, нелегко выдержать… Многие посланники решили, что взвалили на себя непосильную ношу; неустанное углубление сущности Полос и природы законов и в самом деле неблагодарное занятие. Было время, когда я хотел вернуться в мир. И я вернулся, отказался от своего знания, возвратил Шерни полученные от Полос дары и стал громбелардским арбалетчиком. Как раз двадцать с небольшим лет назад. Моих лет. Я был другим человеком. — Он нахмурился. — Общение с Шернью позволяет долго сохранять силы и здоровье, в возрасте семидесяти лет я выглядел на сорок. Однако в конце концов всегда наступает время, когда нужно вернуть Полосам их дар. Для меня это время наступило несколько лет назад. За год я стал старше на двадцать лет… — Он махнул рукой, отгоняя мрачные мысли. — Но раньше, тогда, я жил на широкую ногу, упрекая себя лишь за то, что раньше не сбросил мантию мудреца-посланника. Однако женщина, с которой я хотел прожить жизнь, умерла, перед этим подарив мне сына… — Тень старой грусти пробежала по лицу гиганта. — Я никогда и никому об этом не говорил, — продолжил он, обводя взглядом своих гостей. — Если говорю теперь, то лишь потому, что у моего сына и у тебя, господин, — он посмотрел на Раладана, — похожее прошлое. Глорм, ибо таково его настоящее имя, тоже ничего не знает о своем отце, происхождении, детстве…
Давароден посмотрел на своего командира.
— Человек, долго общавшийся с Шернью, не может безнаказанно плодить потомство. Я хотел обмануть Полосы. Ничего не вышло. Наверняка вы много раз слышали о детях «магов». Это правда, они всегда не такие, как все. Иногда с физическими недостатками, иногда просто злые… а чаще всего — именно
