— Ради Шерни, Вард… поверю. Да, на слово. Раз в жизни попробую сделать это.
20
Они лежали на песчаном холме, внимательно наблюдая за деревней. День был довольно погожий и ясный, и, несмотря на расстояние, хорошо были видны суетившиеся в селении рыбаки.
— Странно, чего они все бегают? — пробормотал Раладан.
Лежавший рядом Бедан пожал плечами:
— Ничего странного… Сразу видать, братец, что ты не местный. Обычное дело, осень. Тут, братец, как шторм пройдет, работы у всех выше крыши.
Он снова замолчал. Сначала они подошли ближе, почти к самому селению, но вскоре им пришлось отойти подальше, поскольку всюду носилась детвора, пользуясь хорошей погодой. Однако они успели заметить девушку… и колодки.
Раладан стиснул зубы при одном лишь воспоминании.
— Вечер скоро… Но надо еще подождать.
Лоцман кивнул. Он видел, что китобой, как и он сам, лишь усилием воли сохраняет спокойствие.
Тогда, при виде громадных брусьев, сжимавших босые ступни и запястья девушки, при виде тяжелых цепей, Бедан придержал лоцмана за плечо. Они не в силах были оторвать взгляд от скорчившейся, покрытой лохмотьями фигуры, опущенной головы, всклокоченных, слипшихся волос.
— Сколько ей лет? — спросил китобой. — Ребенок совсем… Сколько, братец?
— Шестнадцать, — хрипло ответил Раладан.
Бедан крепче стиснул его плечо:
— Как моей старшей… Столько же.
Какое-то время спустя они увидели Альбара. Раладан с большим трудом узнал урядника. Грязный плащ… неопрятная борода… Проверив колодки, Альбар несколько раз о чем-то спросил девушку, наконец слегка толкнул ее ногой и ушел, скрывшись в ближайшей хижине.
— Это кто? Ну, говори, братец! — требовательно допытывался Бедан.
— Гончий пес, — коротко ответил Раладан.
Больше они не разговаривали.
Потом они устроились поодаль, на песчаном холме. Наступил вечер, за ним ночь. Они продолжали ждать, продрогшие насквозь.
— Иди за своими.
— Надо еще…
— Иди!
Бедан поднялся и, пригнувшись, отошел назад.
Ветер усилился. Раладан присел и, стараясь согреться, сделал несколько сильных взмахов руками.
Вскоре Бедан вернулся, ведя с собой еще двоих.
Когда они появились возле столба, девушка подняла голову, и твердая, холодная ладонь необычно мягко закрыла ей рот. Она увидела в черноте ночи очертания склонившегося над ней невысокого человека, а рядом еще несколько теней, отвязывавших цепь и резавших ножами веревки, которыми были обвязаны брусья. Неожиданно девушка расплакалась.
Раладан почувствовал, как дрожат под его рукой ее подбородок и губы, а когда ему на палец упала первая горячая капля, у него перехватило горло. Он провел ладонью по мокрой щеке девушки, а когда китобои управились с веревками, раздвинул брусья, взял ее на руки и прижал к себе.
Трое молча смотрели на них.
— Возьмите ее…
Стоявший ближе протянул руки. Раладан подал ему девушку.
— В лодку.
— А?..
— У меня здесь есть еще… одно дело.
— Утром все рыбаки… Ветер сильный, если не сумеем отплыть, то рыбаки утром…
— Отнеси ее в лодку, друг.
Китобои ушли.
Бедан остался.
— Иди с ними, Бедан.
— Нет, братец.
Раладан взял китобоя за руку, но тот вырвал ее. Они немного постояли, потом Раладан кивнул и сказал:
— Спрячься.
Бедан отошел на несколько шагов в сторону и лег на землю. Раладан сел в точности так, как до этого Ридарета, опершись ногами о колодки, а спиной о столб. Он встряхнул цепью, она звенела все громче, наконец он ударил звеном цепи о землю, потом еще раз. Несмотря на вой ветра, характерный звук, видимо, все же проник внутрь хижины, поскольку дверь внезапно открылась и темная, сгорбленная фигура, ругаясь, подбежала к деревянному столбу. Раладан с каменным спокойствием принял пинок в бок. Затем он медленно встал — и остолбеневший урядник понял свою ошибку…
Не говоря ни слова, пират схватил его за плащ. Альбар вырвался и отскочил назад, приглушенно вскрикнув. Он хотел было бежать — но наткнулся на Бедана. Громадный китобой схватил его поперек туловища и слегка придушил, так, что вместо крика во мраке ночи слышался лишь сдавленный хрип. Раладан со знанием дела связал между собой куски веревки, которыми до этого были обмотаны колодки, и, сделав на конце петлю, перебросил веревку через торчавший в столбе крюк, на котором обычно вешали сети. Подошел Бедан, неся полузадушенного, извивающегося урядника. Раладан накинул петлю, затянул. Они подтащили дергающееся тело ближе, лоцман обмотал веревку вокруг нижнего крюка.
— Ноги. Придержи ему ноги, — бросил он.
Урядник хрипел и бился спиной о столб, сжимая руками веревку, охватывавшую шею. Бедан схватил его сзади за лодыжки, придерживая ноги по обе стороны столба. Альбар бился и метался, обезумев от ужаса. Раладан подошел спереди и изо всех сил пнул висящего в пах.
— Знаешь за что? Знаешь? За то… что не знаешь… когда остановиться… — цедил он сквозь зубы, раз за разом пиная выгнувшееся, судорожно напрягшееся тело.
Резко запахло испражнениями.
Наконец они отошли в сторону и долго смотрели на труп.
— Страшный ты, братец, — сказал китобой. — Но… ладно…
— Надо возвращаться в лодку. Ладно. Давай тут все приберем. Колодки, цепь и эту… падаль. Лучше, чтобы рыбаки не знали, что здесь…
Они работали не говоря ни слова. Уже светало, когда они присоединились к остальным, на юго- восточном берегу острова.
Они молча смотрели на лежавшую в лодке, укрытую одеялами девушку. Она спала, подложив ладонь под щеку и приоткрыв рот. Высокий китобой кивнул, увидев зажившую рану на месте глаза.
— Дочь пирата, — сказал он. — Так я и думал. Болтали об этом в кабаке.
Остальные смотрели то на него, то на Раладана.
— Кто это ей?.. — Бедан коснулся пальцем глаза.
— Пираты.
Раладан повернулся к китобоям:
— Она…
Бедан поднял руку:
— Я же вижу. Если она — пират, то я кит…
Он положил руку на плечо лоцмана.
