— Кто же тогда этот человек?
— Существо, — подчеркнул Таменат. — Никто этого не знает… но он наверняка не человек.
Они помолчали, каждый погруженный в собственные мысли.
— Ну хорошо, господин. Теперь сперва скажи мне, что тебя привело в Ромого-Коор. Безымянная земля, — пояснил он, видя удивление капитана. — Вы называете ее Дурной край.
— Ты, господин, — последовал ответ. — Мне поручено найти посланника и попросить его о помощи.
— Помощи в чем?
Раладан объяснил.
По мере того как он говорил, старик все шире раскрывал поблекшие глаза. Неожиданно он разразился хохотом, могучим, как и вся его фигура.
— Нет, ради всех Полос, — тут же сказал он, словно стыдясь самого себя. — Прости меня… Ведь я знаю, что за этим должно крыться что-то еще. Но, господин, должен признаться, что мысль о том, чтобы просить человека, такого как я, о помощи при строительстве крепости, что называется, гм… весьма необычна! Точно так же, — добавил он, — как и использование в этих целях Брошенных Предметов. Да, Предметы, в вашем понимании, могут послужить хоть для постройки целого замка. Я против того, чтобы их выносили за пределы Края, но это делалось, делается и будет делаться, тут я ничем помешать не могу. Однако если уж им приходится служить иным целям, нежели те, для которых они были созданы, то, может быть, и в самом деле лучше, если с их помощью возведут крепость, чем станут ради потехи кувыркаться в воздухе, как когда-то шут дартанского короля, пользуясь (ты не поверишь, господин!) могущественным Пером… Должен, однако, тебе сказать, что строительство замков не является предназначением Предметов, даже если этот замок должен изменить судьбу империи. Моя задача — понять сущность Полос Шерни и дополнить законы всего. — Он положил руку на огромную книгу.
— Я понимаю, господин, — сказал Раладан. — Но я также знаю наверняка, что этот замок и законы очень сильно между собой связаны.
— И я так считаю, — согласился Таменат. — Лишь поэтому мы с тобой все еще беседуем… Вернемся, однако, к имени Риолатте. Не ошибусь ли я, утверждая, что именно с него все берет начало?
— Да, это правда, — ответил Раладан.
51
Алида ждала… Подозрения Киливена, первого представителя судьи трибунала, постепенно превращались в уверенность. Она знала, что следует ожидать удара.
Она ждала. Бездействие было мучительным, но иного выхода не оставалось. Вскоре должно было вспыхнуть восстание. Если бы удалось оттянуть развязку до его начала, всем проблемам пришел бы конец. Она надеялась, что это ей удастся. Не хотелось преждевременно предпринимать какие-либо действия с труднопредсказуемыми последствиями.
Кем был этот человек? Ей никак не удавалось собрать о нем необходимые сведения. Странно. Армект не близок, но столь славную фамилию должны знать — в той или иной степени — даже здесь. Трудно предполагать, чтобы на такой высокий пост призвали откуда-то с армектанской северной границы какого-то магната-одиночку… Представительские дворы в провинциях все же вращались вокруг двора в столице. Если бы Киливен происходил из окружения императора, здесь бы о нем знали.
Однако все складывалось иначе.
Она послала доверенных людей в Армект, однако на подобное путешествие требовалось время. И вряд ли стоило предполагать, что, добравшись до места, они сразу же отправятся прямо на обед к императору, чтобы расспросить о господине Б. Н. А. Киливене… Сведения следовало собирать осторожно. Однако это продолжалось уж слишком долго. Она уже начала терять терпение.
Этим вечером она хотела лечь спать пораньше. Удобные апартаменты трибунала вводили в искушение. После безнадежно нудного дня она чувствовала себя крайне уставшей.
«Стареешь, дорогая», — привычно подумала она. Впрочем, на самом деле она ощущала себя моложе, чем когда-либо. В ее руках была власть, и притом власть столь огромная, каковой не имел, пожалуй, никто во всей провинции. Она любила власть и охотно признавалась в этом себе. Кто еще мог бы здесь составить ей конкуренцию? Князь-представитель? Этот старик уже не в состоянии управлять даже собственной прислугой. Она держала его в руках, ибо у нее имелся Ганедорр… Вот умный человек, хороший организатор и кандидат в вожди восстания, а после его победы — даже во властители Гарры. Но не более того. Чтобы управлять по-настоящему, ему не хватало воображения. Нет, конечно, оно у него было… Но небогатое.
Она расчесала волосы, тщательно уложила их, даже не глядя в зеркало. Она уже не могла позволить себе носить косу. Приходилось выглядеть… гм… благородно.
Она рассмеялась. Власть шла ей на пользу. Она не только чувствовала себя молодой, но и выглядела моложе. Она любила нравиться (а кто не любил?). Другое дело, что в последнее время нравиться было особо некому.
Неожиданно мысли унесли ее в прошлое, в Ахелию. Почему воспоминания о тех временах оказались столь прочными? Она охотно бы стерла их из памяти. Раз и навсегда. Воспоминания о величайшем проигрыше в ее жизни.
Она заметила, что на ней голубое платье — такое же, как и тогда, много лет назад…
Она ему нравилась.
«Глупость, — констатировала она. — Ну да, глупость, и ничего больше… Скажи, Алида, что ты такого могла найти в том человеке? Ну скажи? Сколько тебе, собственно, лет, дорогая? Четырнадцать? Смешной самообман?»
Вот только, естественно, это вовсе не было смешным самообманом. Она не могла обманывать себя почти девять лет.
Она знала о мужчинах все, что можно о них знать. Ничего сложного в этом не было. Обменявшись с кем-нибудь парой слов, даже просто взглянув на него, она наверняка могла сказать о нем больше, чем его родная мать. Почему же именно этот, и никто другой? Что у него было такого, чего не было у других? Живот, твердый, как из железа? Ведь не в живот же она влюбилась!
О да, этот живот она помнила…
Что в нем было такого? Ну что, что непонятного?! Какой-то пират!
Из задумчивости ее вывела служанка, сообщившая о прибытии гостя. Алида мгновенно пришла в себя. Ей трудно жилось бы без рискованных игр, и все же она почувствовала, как сердце забилось сильнее. Б. Н. А. Киливен, первый представитель верховного судьи трибунала.
Он никогда прежде к ней не приходил. Значит, развязка!
Алида прошла в комнату рядом, где всегда принимала гостей, и приветствовала его сидя, в довольно непринужденной позе.
— Чем обязана?.. — спросила она, не пытаясь скрыть неприязни, даже скорее ее подчеркивая. Она знала, что подобное поведение раздражает.
Гость слегка поклонился:
— Прошу прощения, госпожа, если помешал. Однако дело, с которым я пришел…
— Не терпит отлагательства, — почти зевнула она.
— Именно так, — помолчав, подтвердил он.
Он продолжал стоять, выжидающе глядя на нее. Сесть она ему не предложила.
— Только что, — сказал он, видя, что долгие вступления ни к чему, — по моему приказу арестован господин судья Ф. Б. Ц. Нальвер.
В ее голове пронеслось сразу несколько мыслей. Он застал ее врасплох, но скрывать это ей было незачем.
Она встала.
— Что это значит? — с ужасом спросила она.
— Это значит, госпожа, что я пришел за твоей откровенностью.
