Центр мира

– Как я поступлю? Ну, прежде всего, я никогда не коснусь его руками. А что до твоего вопроса в целом, то я постараюсь засунуть его куда-нибудь так глубоко, чтобы ни один воинствующий или политиканствующий идиот не смог его извлечь оттуда в отпущенное человечеству время.

Макс приблизился к ним. Из-за загара и щетины на щеках он выглядел совершенно измождённым. Зим подхватил его рюкзак.

– То, что мы задумали, начинает мне казаться всё более и более несбыточным, – устало проговорил Спадолин.

– Я не знаю, что задумали вы, – Зим усмехнулся. – Кроме того, я так до сих пор не услышал объяснения необходимости присутствия здесь Хорхоя. Внятного объяснения, имею в виду.

– Зим, когда ты хочешь остановиться на ночлег? – Макс ушёл от ответа.

– Думаю, что надо пройти ещё километров шесть. Два часа как минимум. Более того, я хочу встать на то место, откуда будет понятен дальнейший путь вдоль хребта. Правда, я предлагаю отдохнуть завтра хотя бы до одиннадцати, после чего двинемся дальше.

Спадолин устало кивнул:

– Согласен. Я с тобой согласен. Сегодня вечером я предлагаю поговорить.

– Завтра утром. Я против серьёзного разговора в палатке в темноте, – неожиданно возразил Зим.

– ??

– Звуки из палатки разносятся на очень большое расстояние, Макс. Любая палатка – скорее иллюзия укрытия, чем само укрытие… Странно, что ты, в общем-то, профессиональный разведчик, не подумал об этом, – укоризненно пожал он плечами.

– В общем-то да… Удивительно, что об этом подумал ты. К тому же в здешнем безлюдье…

– Знаешь, Макс, ты заявишь, что то, что сообщу тебе я, – следствие паранойи. Но Хорхой, скорее всего, окажется на моей стороне. Люди, много дней проведшие в одиночестве среди природы, способны «чувствовать» остановленный на них взгляд. Так вот, за нами сегодня наблюдают.

– Киргизы?

– Честно – не знаю. Может, это барс разглядывает нас из-за камней. Хотя – сумлеваюсь. Это взгляд разумного существа.

Тогуз-Хан

Проснувшись в палатке, Зим первым делом несколькими сильными ударами по дугам стряхнул изморозь с тента. Затем расстегнул молнии и вышел наружу.

Солнечные лучи только что показались из-за края гряды, окаймлявшей с другой стороны плато Юлдуз. Кристаллы снега отливали всеми цветами радуги – и он казался каким угодно, только не белым. Зим вынес наружу пресловутую мультитопливную горелку и набил снег в котелок.

Вчера удалось воткнуть палатку в гигантском цирке, который увенчивала мраморная вершина Тогуз- Хана. Ещё со времён своих полярных путешествий Зим недолюбливал устанавливать бивак среди каменных россыпей – внутри лабиринта из валунов было невозможно предугадать направление ветра. Здесь, правда, промежутки между камнями были забиты снегом, что превращало каменную россыпь в подобие оштукатуренной стены.

Внутри кто-то зашевелился.

Молния снова затрещала, и из палатки появился Хорхой.

– Ты собираешься в одиночку выдуть все наши запасы чая?

– Грешен. Но я взял его много.

– Чувствуешь что-нибудь?

– Как вчера? Нет, сегодня ничего.

– А вчера?

– Вчера нас разглядывали пристально и тщательно. Сперва меня, потом Макса. У меня такое впечатление, что этот «некто» совершенно не интересуется тобой.

– Ты чувствуешь не только взгляд, но даже его направление?

– Примерно так. Я с трудом могу вербализовать то, что чувствую. Так что ты вчера говорил про камень с Ориона? Насколько я понял, ни Геббельсу, ни Рериху эта хреновина не очень-то помогла.

– Камень с Ориона никогда не был ни у Геббельса, ни у Рериха. Большие сомнения меня терзают насчёт того, что им вообще кто-то владел. Его и видело считанное количество людей за всю историю. Вероятно, только о двоих можно сказать это наверняка.

– Ты имеешь в виду Искандера Двурогого?

– Предпочитаешь называть его в азиатской традиции?

– Ну, мы же в Азии, в конце концов, – усмехнулся Зим. – А кто же второй?

– Скорее всего, это был пророк Моисей. По крайней мере, то, с чем он соприкасался, очень сильно похоже на Камень. Он же, кстати, и остался тем человеком, которого встреча с Камнем не переродила, по крайней мере, в физическом смысле. Видимо, он был необычайно силён – как маг, я имею в виду. А находимся мы не просто в Азии. Мы находимся рядом с Центром Мира. Разве Тара тебе об этом не говорила?

– На уйгурских платках, которые я привёз ей из Синьцзяна, она увидела кельтский узор, символизирующий этот Центр. Однако когда-то я встречал странную компанию мужиков, которые вычислили географический центр Евразии и установили там некий знак. И одно я помню абсолютно точно – случилось это в верховьях Енисея. И ни хрена не здесь.

– Ну… Это зависит от того, в каких местах брать точки для вычисления Центра Евразии. Наверняка, они брали границы материка и не учитывали Британские и Японские острова, Индонезию, Цейлон… В эзотерической традиции Центр Мира располагается где-то неподалёку. И, думаю я, мы прямо туда и направляемся.

– Этот Камень… Как ты считаешь, он выглядит?

– Если честно – не знаю. Одно могу сказать точно: если его найдёшь, то ни с чем не перепутаешь. И скажу на всякий случай ещё одно: ни при каких обстоятельствах нельзя брать его в руки. Я даже допускаю, что к нему нельзя приближаться на близкое расстояние. Если ты не пророк Моисей, конечно. Но я сразу тебя обрадую – ты не похож на старого уродливого еврея.

– Спасибо. Ты думаешь, радиация?

– Можно сказать и так, – улыбнулся шаман.

Зим оделся, выбил лёд из бахил.

– Надо пройтись, посмотреть дорогу.

Хорхой и Зим уже упаковали большую часть снаряжения и вынесли рюкзаки на снег, когда проснулся Макс.

– Сильно болит голова, – пожаловался он.

– Если всё пойдёт по нашему плану, то завтра мы начнём потихоньку спускаться, – сказал Алекс.

– Он тебе рассказал? – кивнул Спадолин в сторону Хорхоя.

– О Камне? – Зим пристально посмотрел на Макса.

– Да.

– Рассказал. Я только не понимаю одного – почему вокруг него такая суета?

– Сам понимаешь – сейчас Россия имеет чертовски нестабильное мусульманское подбрюшье. Кроме того, у нас у самих в стране достаточно мусульман. Поэтому возникновение абсолютно нового, сильного религиозного центра в непосредственной близости от наших границ противоречит интересам и Китая, и России. Это может послужить толчком для создания нового государственного образования, в которое, по пессимистическим прогнозам, может войти не только СУАР, но и республики Средней Азии. Этот толчок может втянуть в водоворот даже такие стабильные субъекты Российской Федерации, как Башкирия, Татарстан и даже Калмыкия – видишь ли, несмотря на буддизм, калмыки считают себя прямыми потомками ныне освобождаемых уйгуров. Политическое землетрясение, вызванное тем, что в руках мусульман Синьцзяна окажется Небесный Камень, будет таких масштабов, что отразится и на Пакистане, и на Индии с её Кашмиром, а что произойдёт в Афганистане, об этом даже страшно подумать.

– Ты считаешь, что Камень пока не у них в руках?