усталость сморила её, прежде чем вернулся Люк, разбудив своим теплым дыханием и прикосновением губ к губам.
— Так достаточно тепло, Джой? — выдохнул он у ее рта. Жар его тела лишил возможности судить об этом, и она, отбросив одеяла, прижалась к его твердой, как стена, груди, наслаждаясь мужским ароматом, в то время как ее губы искали впадинку у его горла.
— О, да. Определенно, достаточно тепло, — она почувствовала, как он задрожал, когда ее язык пробежался вдоль этой впадинки между сухожилиями его шеи. — На самом деле, становится настолько жарко, что, как мне кажется, нам не нужна вся эта одежда.
Пальцы Джой действовали согласно словам, старательно расстегивая верхнюю пуговицу его рубашки. Жесткие волосы на его груди щекотали ей нос, пока она целовала открывавшуюся кожу. Она стала расстегивать дальше, прокладывая вниз дорожку из поцелуев, прервавшись, чтобы вытянуть из брюк полы рубашки. Ее ладонь легонько погладила в том месте, где реакция его тела проявлялась с бесстыдной очевидностью.
— Джоэль, — задохнулся он, но когда снова сумел сосредоточиться, она выскользнула из его объятий и деликатно, но твердо вынудила его откинуться спиной на кровать. Его сопротивление было чисто символическим, Джой торжествующе усмехнулась и забралась на него верхом.
— Видишь? — она вытянула руки, опуская ладони Люку на грудь и проводя ими по горящей коже, пока распахивала рубашку. — Идея в том, что я могу заняться своими упражнениями, не повреждая ребра. Разве это не великолепно?
Выражение лица Люка служило достаточным ответом, но он сумел выдавить слегка ошеломленную улыбку.
— Идея превосходна. Но…
Она заставила его замолчать, поглаживая пальцами губы до тех пор, пока они не расслабились, а его язык не скользнул наружу, чтобы лизнуть ее пальчики.
— Прямо сейчас, — произнесла она хриплым шепотом. — Боюсь только, тебе придется удерживать себя от всего того, что может ухудшить мое состояние.
Пока она говорила, её руки начали двигаться по твердой, рельефной плоскости его живота и груди, скользя легкой лаской, чередуемой с более сильными нажимами, снимающими напряжение его тела.
Наконец, он вздохнул и закрыл глаза, сдаваясь на её милость.
— Уверена, — серьезно продолжила она, — ты не привык от кого—то зависеть, — ее пальцы нашли колечки волос, окружавших маленькие мужские соски, уже напряженные, когда ее пальцы скользнули по ним. Он тихо втянул воздух, заставив ее сосредоточиться на этом долгом ленивом вздохе.
— Нет, — отрывисто ответил он, — не привык, — он открыл было рот, чтобы продолжить, но слова затерялись в тихом шелесте дыхания, так как она наклонилась, приближаясь губами к чувствительному соску, настолько другому и в тоже время такому же, как у нее.
Ее язык, поддразнивая, быстро коснулся его, и внезапно мускулы живота Люка напряглись, когда он попытался воспротивиться ей.
— Джоди, — прошипел он тщетную угрозу, но теперь она была уверена в своей власти и с легкостью толкнула его обратно.
— Ну, — протянула она, — ты предстал перед необходимостью научиться принимать это. Так уж случилось, что я не похожа на тех других женщин, — она усмехнулась, несколько резковато, обнажая зубы. — Надо мной не так легко доминировать. И я собираюсь доказать тебе это, поэтому не совершай ошибку и не забывай об этом.
Глаза Люка резко распахнулись, встретившись с ее и на мгновение блокируя волю, а потом Люк со стоном сдался.
— Видишь? — прошептала Джой. Она растянулась на нем и начала исследовать мощную выпуклость груди, изгибы и впадины плеч и горла.
Теперь, когда ее губы, язык и зубы делали свою коварную работу, в его напряженности не было сопротивления. Она торжествовала от его едва уловимого отклика, изменений в выражении лица, прерывистости дыхания. Это было доказательством ее власти, и его тело признавало это, подтверждало, что она была ему ровней. Джой не прервалась для обдумывания, почему это казалось ей настолько важным. Сейчас это не имело значения.
Она втянула кусочек его кожи там, где шея переходила в плечо, не слишком нежно, а достаточно сильно, чтобы оставить следы, в то время как он выгнулся под ней. Когда ее язык скользнул вверх по натянутым сухожилиям шеи, он вскинул руки, стискивая ее предплечья, и она почувствовала, как он пытается не прижимать ее к себе слишком сильно, чтобы не давить своим откликом ей на кости.
— Легче, — пробормотала она. — Расслабься.
Он издал звук изрядного скептицизма, задохнувшись, когда она поймала зубами мочку его уха. В следующую секунду она заметила тонкие волоски, аккуратно растущие вдоль края ушной раковины, и погладила их языком.
— Твои уши, — выдохнула она в его кожу, — смертельно разоблачительны. Неужели ни одна из твоих других женщин никогда этого не замечала?
Когда Люк отстранил ее на сей раз, то сделал это с достаточной силой, чтобы удержать и посмотреть ей в лицо.
— Ни одна из них не знала, Джой, — прорычал он. — И ни одна из них ничего не значит.
Джой вгляделась в его глаза, темные от страсти, и почувствовала, как перевернулось ее сердце.
— Это хорошо. Это очень хорошо.
Она заставила его опуститься спиной на кровать. Потом в течение некоторого времени, когда она снова уделяла внимание точеным, подвижным плоскостям его лица, увлажняя поцелуями губы и прослеживая языком контуры скул и дрожащих век, он не издал ни единого связного слова. Жар, начинаясь в том месте, где его возбуждение толкалось в нее сквозь неэффективные барьеры одежды, распространялся по ней, затрудняя поддержание легкой беседы, в которой она нуждалась, чтобы удерживать его внизу в подчиненном положении. От слов, которые стали поверхностными и быстрыми, почти невозможными для его понимания, стало перехватывать дыхание.
— Я все еще не понимаю, почему не узнала тебя в первую же секунду, — наконец сумела вымолвить она, продолжая длинный ряд легких, как перышко, поцелуев вдоль прямой темной линии его брови. — Твои глаза должны были мне все сказать. И потом, твое поведение…
Она остановила возмущенный возглас губами, действуя напористо и столь же твердо, как поступал он в те разы, когда так требовательно заявлял на нее свои права. Он ответил свирепо, запустив пальцы ей в волосы, чтобы заманить в ловушку своих губ. На один ослепительный момент он почти забыл о контроле, и их поцелуй превратился в настоящее сражение. Его язык глубоко проник в ее рот в такой жесткой собственнической манере, что ей пришлось обернуться вокруг него, чтобы сдержать Люка, выталкивая и следуя за его отступлением. Джой провела языком по его острым белым зубам.
— Даже твои зубы, — выдохнула она в его рот, — должны были выдать тебя уже после первого поцелуя. Ты ведь помнишь его, не так ли? Только в этот раз тебе не удастся так легко сбежать.
Закрывая тему физиологических признаков, он бесконечно нежно укусил ее нижнюю губу.
— Слишком поздно сбегать, Джоэль, — хрипло пробормотал он, когда выпустил ее. — Для нас обоих.
Не будь растущая внутри нее потребность настолько непомерной, Джой, возможно, продолжила бы беседу. Но была гораздо более неотложная надобность, которая решительно давала о себе знать в самой чувствительной области, и Джой ответила без слов, прокладывая вниз дорожку из поцелуев и покусываний, приостановившись, чтобы уделить внимание каждому соску и поддразнить чувствительную кожу живота.
Пока она работала над застежками джинсов Люка, его мускулы сжались так сильно, что задрожали от напряжения. Его ладони почти беспомощно двигались по ее рукам, пальцам, пока, наконец, не остановились на пуговицах ее рубашки, расстегивая их одну за другой. К тому времени, когда Джой избавилась от последней преграды, Люк наполовину стянул рубашку с ее плеч, и его горячие, мозолистые руки на мгновение накрыли ее груди. Джой напряглась, закрыв глаза от его прикосновений, ее руки застыли в дюйме от своей цели, теплый воздух ласкал кожу, как и его пальцы, а потом она решительно отодвинулась
