Не щадите ни времени, ни сил для перевоспитания вашего малыша из трусливой кусаки в безобидного зайку. Если не справляетесь с этой проблемой сами, не стесняйтесь обратиться к профессионалу.
— Снова вы! — простенал комиссар, которого я сразу опознала по концентрированному запаху пота и животного духа из подмышек.
— Дито! — фыркнула я.
Хоть мы и не выносили друг друга, судьба то и дело сводила нас, бросив уже два трупа нам под ноги. Первый — заколотая блондинка в заброшенном офисном здании, а потом отравленный трубадур на день рожденном празднике. А теперь вот почти что мертвая дама в моей ванне. Нет, Штутгарт как был, так и остался большой деревней.
— Сесть! — казарменным тоном приказал комиссар.
Мы с Урсом браво упали на наш диван в гостиной, посередь моря смятых салфеток, кожурок от арахиса и ароматных остатков рвоты из смеси салями с чесноком. Гостиная все еще выглядела живым воззванием к спасительной операции после катастрофы.
— Поскольку я немного знаком с вашим манером вести домашнее хозяйство, предполагаю, что здесь никто не рылся, и она находится в том же состоянии, что и при нападении? — осведомился комиссар у меня.
— Ни то, ни другое, — неласково буркнула я.
— Вчера у нас была вечеринка, — встрял Урс с разъяснениями.
— Ага. — Комиссар поискал чистенькое место, куда он мог бы приклонить свою задницу, но, не найдя, так и остался стоять.
— Вам знакома эта женщина? — задал он вопрос.
«Женщина» все еще находилась в нашей ванной комнате в руках врача «скорой помощи». Ее допрос еще предстоял.
— Совершенно не знакома! Мы не знаем ее! — заявил Урс твердым тоном.
Я промолчала.
Комиссар внимательно осмотрел меня. Урс тоже.
— А как насчет вас? — поймал служитель закона меня на крючок.
— Да, — встрепенулся Урс, — как насчет тебя?
Молчание — золото. Особенно тогда, когда в голову не приходит ни одной приличной отговорки. Так что я молчала.
Повисла глубокая тишина. Такая глубокая, что в нее можно было бы нырять, как в морские глубины. Слышались только щелчки фотовспышки: фотограф снимал на пленку место преступления.
Знаете, есть такая детская игра: кто дольше выдержит взгляд, не моргнув? Мои- родители практиковали нечто подобное, когда возили нас с сестрой на машине: кто дольше продержит рот на замке, тот получит ванильное мороженое. Еще ребенком я всегда проигрывала.
— Возможно, я знаю, кто эта женщина.
Урс фыркнул:
— Что?!
— Я как раз занимаюсь одним делом…
— Что?!! — снова перебил меня Урс.
Комиссар обреченно посмотрел на меня, как будто хотел сказать: именно это я и предполагал.
— А вам не кажется странным, что каждый, кто познакомится с вами, испытывает потребность уйти из жизни раньше срока? Наверное, мне стоит об этом подумать.
Я не клюнула на его сарказм:
— Мою подругу шантажируют. Ничего сенсационного, так что я подумала…
— Что?!!! — взревел Урс в третий раз.
Мне это уже начало действовать на нервы.
— Я же тебе ясно сказал, чтобы ты держалась от этого подальше!
Комиссар хихикнул:
— Ой, тоже мне, угроза!
Во время их диалога я неотрывно смотрела в глаза тропической рыбке, которая снова расплющила морду об аквариумное стекло. Думаю, в нашем уютном доме она больше не страдала по своим сородичам.
— А я тебе ничего не обещала! — едва слышно пискнула я. — Между прочим, подруге в беде надо помогать. И ты меня всегда любил именно за склонность к самопожертвованию и авантюрам!
— В нашей ванне лежит полумертвая женщина, — непривычно разгорячился Урс. — Ни к самопожертвованию, ни к авантюрным похождениям это отношения не имеет! Это чистейшее легкомыслие и невообразимая глупость! Даже думать не хочу, что на это скажет моя мама!
— А при чем здесь твоя мать?
— Ага, теперь ты снова начнешь выступать против всех матерей скопом, и твоей, и моей в частности.
Урс вскочил и пнул по ножке ни в чем не повинного журнального столика.
Комиссар сложил на груди руки и с наслаждением слушал нашу беседу. Двое криминалистов стояли позади него и с нескрываемым отвращением обозревали остатки вчерашнего пиршества на полу гостиной, которые сильно напоминали если не разгром урн в туалете, то по крайней мере взрыв на пудинговой фабрике. А поскольку в квартире поддерживалась высокая температура — Урса немного знобило, — некоторые объедки подпортились и превратились в вонючую массу.
— Давай говорить о конкретных фактах! Личное решим после! — Я не выразила просьбу, я рявкнула приказ.
Урс среагировал соответствующе. Как же я могла забыть железное правило бабушки Нёлле?
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Никогда не кричите на своего любимца!
— А ты не умеешь отделять факты от личного! Это наше личное привело к таким фактам! — Урс кружил по гостиной, как тигр в клетке.
Комиссар между тем изучал гору презервативов на буфете.
— У меня слов нет, как легкомысленно ты обходишься с нашим личным! — не унимался Урс. — Поцелуй с посторонним мужчиной там, труп здесь — и как с гуся вода! У тебя в мозгах все еще «я» вместо «мы»!
Точно, Саймон уже успел ему выболтать про тот интимный поцелуй с Виктором.
— А это что здесь делает? — Комиссар поднял горсть презервативов.
Урс мрачно посмотрел на него:
— Подарок моих приятелей на месячный юбилей с моей невестой. Это ароматизированные кондомы.
Пакетики посыпались у комиссара из рук.
— Вы помолвлены? С ней? — Он мотнул головой в мою сторону.
Идиот!
Слава богине, Урс не удостоил его ответом.
Я задалась вопросом, почему Урс занялся уборкой, вместо того чтобы подхватить свои фланелевые рубашки и лыжи и не слинять в родные края альпийских рожков и лиловых коров.
— Урс, любимый, я помогала подруге. И делала это в рамках пристойности. Если ты успокоишься, я тебе все объясню, и ты еще оценишь мою самоотверженность.
— Успокоиться,? Как я могу быть спокойным, когда в ванне труп? — Урс мерил шагами комнату. — Вы бы успокоились на моем месте? — обратился он комиссару. — Скажите же что-нибудь!
— Я воздержусь от высказывания своего мнения, — насмешливо сказал тот. — Мне бы хотелось умереть в своей постели. — Он подмигнул мне.
— Очень остроумно. — Урс уже буквально кипел. — Все, с меня хватит! Я ухожу! Все! Кончено! Сыт по горло!
Он промаршировал в прихожую и с треском захлопнул за собой дверь.
Я стояла, как в поговорке пудель[120], которого описал датский дог: то есть облитая с ног до головы.
