— Все продается и все имеет свою цену. Сейчас я назову вашу цену. Вас удовлетворит сумма в сто тысяч долларов?
Эндрю был вне себя от ярости и с трудом удерживал себя, чтобы не дать в морду непрошеному посетителю.
— А пошел бы ты… твою мать…
Григорий Иванович безмятежно улыбнулся.
— Благодарю вас, но я не занимаюсь инцестом, меня вполне удовлетворяют прелести Киры Симс, с которой я сплю, когда в этом возникает необходимость.
Григорий Иванович рассчитывал произвести впечатление на собеседника, но Эндрю уже взял себя в руки, и ему было начхать на сексуальные приключения Киры Симс. Он принес себе из кухни еще бутылку пива и, не предложив гостю, опорожнил ее одним глотком.
— Вы, вероятно, думаете, что я сумасшедший, чтобы взять ваши деньги. Вы не боитесь, что я обвиню вас в нелегальных финансовых операциях? Не выводите меня из себя.
— Вы напрасно пыжитесь, мистер Макдональд. Я знаю, что ваш банковский счет пуст, скоро вам закроют кредит. Какого черта вы отказываетесь от денег? По-моему, это просто глупо. Насколько я знаю, вы не идеалист.
— Идеалист настолько, чтобы не совершать глупостей.
— Подумайте, мистер Макдональд…
— Я помню, что случилось с моим отцом. Его счет в банке был исчерпан, и банк отказал в кредите, хотя у него был постоянный доход. Его долговые обязательства были оплачены с неизвестного банковского счета в Швейцарии, и этот факт был использован обвинением в суде против него. Долгие годы я боролся, чтобы восстановить его доброе имя, мистер Сотников. Вы хотите и меня втянуть в ваши делишки?
— Что касается вашего отца, пришло время узнать вам правду. Этот счет в Швейцарии был открыт нашими спецслужбами для проведения тайных операций за границей. Ваш отец продавал секретную информацию об американских ракетах Советскому Союзу.
Эндрю сжал кулаки, чувствуя, что сейчас ударит прямо в морду нагло улыбающегося русского шантажиста.
— Даю вам одну минуту, мистер Сотников, чтобы изложить цель своего визита, потом я звоню в полицию. Вас вышлют из страны в двадцать четыре часа.
— Вы ведете себя неразумно, адвокат, повторяю…
— Осталось сорок секунд.
Улыбка сползла с лица Сотникова.
— Хорошо. Я хочу, чтобы вы обвинили мэра Кливленда в получении взяток от частных строительных компаний за предоставление подрядов на муниципальное строительство.
— Мэр не брал взяток. Он чист. И в проекте городской перепланировки и строительства муниципального жилья нет ничего противозаконного. Убирайтесь к черту!
— Хорошо. Попробую зайти с другой стороны. У меня есть один друг в Москве. Он американец и хочет вернуться в Штаты, поскольку отношения наших стран улучшились. Его можно назвать предателем, но сам он считает себя жертвой войны. Наше правительство не захочет его выпустить, если…
— При чем здесь это?.. Какое мне дело до какого-то предателя?
— Потому что он — американец, наверное. Хотя мы и называем сейчас себя демократическим государством, наши ракеты по-прежнему нацелены на Запад, а в тюрьмах остается немало тех, кто пострадал от прежнего режима, и тюремщики, поверьте, не обучались в Гарварде хорошим манерам.
— Все, что вы говорите, меня совершенно не интересует, Григорий Иванович.
— Позвольте мне изложить вам его историю. Он родился в обеспеченной семье. Школа, колледж, бейсбол — все, как положено. Потом родителям пришло письмо, что он пропал без вести во Вьетнаме. Кому-то было выгодно считать его погибшим во время войны. Ничего не было известно о его судьбе. Ему нужна кампания поддержки в Штатах с требованием вернуть его на родину. Наше посткоммунистическое правительство очень чувствительно к голосу общественного мнения на Западе, ведь от этого зависит экономическая помощь России.
Эндрю Макдональду скоро должно было исполниться тридцать шесть, и он был достаточно опытен, чтобы не теряться в каких-то обстоятельствах, но сейчас он почувствовал, как его прошиб озноб от страха. Несколько минут он молчал, обдумывая ситуацию.
— Почему все-таки вы обратились ко мне? У меня нет интереса к такому роду дел, нет опыта в их разрешении, я ничем не могу вам помочь.
— Вы в этом уверены?
— Я — сын Джеймса Эдварда Макдональда, приговоренного к пожизненному заключению. И хотя дело было пересмотрено, обвинения сняты, передо мной извинился сам президент, для многих людей я остаюсь сыном предателя.
— Для меня это обстоятельство скорее является 'плюсом'. Мой друг верит, что вы сможете помочь ему именно потому, что вы — сын Джеймса Макдональда.
— Не понимаю…
— Я уже говорил вам… он никого не предавал. Просто он сделал выбор между жизнью и смертью. Обстоятельства заставили его послужить тогдашнему режиму в Москве.
— Я должен испытывать к нему сожаление и симпатию? Ничего подобного!
— Возможно, вы измените свое к нему отношение. Легко щеголять высокими категориями морали, если у вас в жизни не было трудностей, не было ситуации выбора. Этого человека захватили вьетнамцы, когда ему было двадцать лет. Он попал в концлагерь на севере от Ханоя. После нескольких недель пытки голодом ему предложили выбор: мучительная смерть или жизнь. И он согласился стать коммунистом. Они отослали его в Москву, где его планировали использовать в борьбе с империализмом…
— Предав свою родину!
— Поддерживая социализм. Мы считали, что социализм должен воцариться во всем мире, а империализм в результате кризиса рухнет.
— Предательство и есть предательство, какими бы словами его ни камуфлировали.
— А я симпатизирую, в отличие от вас, этому человеку. Он попал не по своей воле в жернова соперничества двух систем. Капитализм не рай. Вспомните о крестьянах с плантаций на Филиппинах или в Южной Америке, они трудятся и живут как рабы. Посмотрите открытыми глазами на то, что делается в вашей собственной стране. Не уверяйте меня, что демократический социализм не может ничему научить американский народ. Мы многое сделали для помощи странам третьего мира…
— Которых хотели сделать своими сателлитами… Я не стану сотрудничать с вами. Вам не удастся шантажировать меня никакими документами. Я не буду чернить мэра или спасать перебежчика. Мне нет дела до стран третьего мира. И мне плевать на вас.
Григорий Иванович наблюдал, как Эндрю допил согревшееся пиво.
— Вы не ответили на главный вопрос…
— Я не услышал вопросов, которые бы меня заинтересовали.
— Вы хотели знать, почему я пришел именно к вам? Тогда вы должны узнать имя моего друга.
Эндрю швырнул бутылку в корзину для бумаг. Он почувствовал, как холодок снова пробежал по спине.
— Какая мне разница, как его зовут?
— Думаю, к вам это имеет прямое отношение. Его зовут Дуглас. Дуглас Макдональд, ваш брат.
14
В книгах по истории Ноэль нашла лишь упоминания да некоторые малозначительные факты о жизни Каталины из Браганцы.
Правду говоря, не было прямых подтверждений исторической реальности ее видений. Но отсутствие материалов, это она понимала как историк, еще не свидетельствовало о необходимости все отрицать. Да и
