коробочку, в которой уместилось двенадцать разноцветных пирожных-макарунс, похожих на медальки с кремом посредине. Стоили они как тридцать моих блузок из магазина «Тати», но моя подруга себе явно не привыкла ни в чем отказывать.
Женщина кивнула и подошла к кассе. Ника протянула ей деньги и кротко спросила:
– Are you a waiter in this cafe?[29]
И вот тут-то я разглядела, даже в таком полумраке, какой царил в кафе, как она слегка побелела от ярости. И, почти не разжимая губ, произнесла:
– I’m a director. Here you are. Bon appetite! Bye-bye![30]
– Ну ты даешь! – воскликнула я на улице, когда мы отсмеялись. – Чем она тебе не угодила, а?
– Не знаю, – призналась Ника, – что-то мне в ней не понравилось. Что-то у нее во взгляде. Как будто она всех презирает.
– Ты тоже всех презираешь, – не удержалась я.
– Я же в шутку. А эта – всерьез.
– А футболку она все-таки для себя купила, – заметила я, запуская руку в коробку с пирожными.
Ника шлепнула меня по руке:
– Дома съедим! Ты забыла, я порядок люблю во всем? Ну, тогда понятно, что мне в ней не понравилось. Что она под такой красивой и дорогой одеждой носит футболки из самого трешевого магазина в мире!
– Хотя все же странно, – пробормотала я, – размера-то они были явно детского.
Когда мы подошли к домику мадам, то уже стемнело. У забора помигивал фонарь.
– Она все-таки закрыла окно в нашей комнате, – прищурилась Ника, – мымра дымящая!
– Где наше? – спросила я и ойкнула, потому что с размаху наступила в лужу, которая оказалась под тонкой ледяной корочкой.
– Брр, – сказала я, – счастье, что у меня вторая пара кроссовок есть!
– Икзектли, – согласилась Ника, – свои сапожки я тебе после таких прыжков вряд ли одолжу. Еще мне есть хочется. И спать.
– Да, спать сегодня пораньше надо лечь, – вспомнила я, – потому что...
– Потому что – что?
– Э-ээ... Ничего. Потому что мы устали.
В домике было темно, но дверь оказалась незапертой. Мы скользнули внутрь.
– Не будем зажигать свет, чтоб эта чокнутая не приперлась, – шепнула я Нике, пока мы крались по гостиной.
Мы бесшумно взобрались по лестнице. Отперли дверь в свою комнату. Я подбежала к кровати и плюхнулась, мечтая об одном – снять насквозь промокшие кроссовки. И тут же подпрыгнула, как ошпаренная. На моей кровати кто-то лежал!
Глава 8,
в которой мы знакомимся с остальными обитателями нашего пансиона, а у нас с Никой появляются друг от друга секреты
Я завопила, и тот, на кого я плюхнулась, тоже вскрикнул и подскочил. Ника сначала щелкнула выключателем люстры, а когда он не сработал, она что-то гневно пробормотала по-английски в адрес мадам и включила лампочку над моей кроватью. Оказалось, что на моей кровати спал Грей!
– Привет, – пробормотал он, потирая глаза.
– У вас тут свидание, что ли? – сощурилась Ника. – Я не мешаю?
– Какое свидание? – завопила я. – Понятия не имею, что он делает в моей комнате.
– А я, кажется, имею, – сказал Грей, потягиваясь и натягивая куртку, которую поднял с пола. – Я не видел ваших вещей, свет не включал. Решил, что это пустая комната.
– Так ты тоже снимаешь комнату в этом пансионе? – обрадовалась я.
– Ага, у мадам Пуарэ. Поленился к ней идти, регистрироваться. Устал.
– А откуда у тебя ключи от нашей комнаты? – с подозрением спросила Ника.
– Зачем мне ключи? – хмыкнул он.
Ника вопросительно посмотрела на меня, но я не ответила. Как завороженная, я смотрела на Грея во все глаза. Раз ему не нужны ключи, он залез через окно!
Он открыл рюкзак, выложил на тумбочку сначала книгу, потом – документы. Замкнул молнию, нацепил рюкзак на спину.
– Извините, девчонки, – зевнул он и улыбнулся, – думал, завтра с этим вопросом разберусь, а придется – сегодня. Ладно, пойду я...
– Через окно? – не выдержала я.
– Зачем через окно? – удивился он. – В соседней-то комнате окно закрыто.
– Жалко, – протянула я, – я бы не отказалась еще раз посмотреть...
Я прикусила язык, но он отмахнулся:
– Насмотришься еще!
Он взял с тумбочки документы и книгу. Я успела прочесть название книги: «Философские течения XVIII– XIX веков». А Ника говорила, что все спортсмены тупые...
– Так он залез через окно? – наконец-то дошло до Ники.
– Ага. Это паркур, – пожала плечами я, – границ у них нет, есть только препятствия.
– А почему он сказал: «Насмотришься»?
– Э-ээ...
– Ну-ка, отвечай!
– Хеллоу! – услышали мы высокий неприятный голос, и в комнату вплыла девушка, похожая на шарик.
Все: и щеки, и руки, и ноги, а пятая точка, туго обтянутая джинсами,тем более – было у нее круглым, как у мультяшной хрюшки. Прилизанные темные волосы собраны в пучок. Прыщавая, с прищуренным взглядом, со сжатыми губами, она встала в позу руки в бока, окончательно превратившись в капризный футбольный мячик.
– Can’t you speak a little quieter?[31] – спросила она сердито, и я безошибочно определила ее акцент.
Американка. Еще одна наша соседка. Значит, трейсер, пухлая капризуля, сумасшедшая мадам, анорексик—будущая актриса и я, неудавшийся художник. Вот это паноптикум!
– We can, – поспешила я заверить ее, – sorry![32]
– What are you doing here so late?[33] – возмущенно спросила она.
– Studying[34], – не сморгнув, соврала Ника.
Вот уж кто специалист по выкручиванию из любой ситуации. Потому что американка вдруг улыбнулась и рассказала, что ее зовут Доминик, ей восемнадцать лет (я бы никогда ей не дала столько!), она приехала без родителей. Доминик изучает в Париже французский язык – ездит каждый день в центр города на занятия. Ей преподают грамматику и фонетику, а они с другими студентами общаются между собой по- французски, чтобы практиковаться в устной речи. А тех, кто на занятиях переходит на английский, – штрафуют на конфеты. Судя по округлой фигурке Доминик, она часто нарушала правила на своих занятиях.
– What’re you studying?[35] – спросила она, раскатисто выделяя звук «р».
– Philosophy![36] – брякнула я.
А я, наверное, специалист по тому, как все надо портить. Потому что американка перестала улыбаться и озадаченно посмотрела на меня. А все из-за Грея! Никак он не шел у меня из головы со своими прыжками, дельфинами на шее и книжкой по философии.
Ника поспешила представить нас, рассказала, что мы тоже жили в Америке, она – так вообще всю жизнь, и еще о том, как она собирается сниматься в сериале про похудевшую толстушку. При упоминании сериала глаза Доминик заблестели, и она сказала, что обязательно будет смотреть этот сериал. Потому что она давно и успешно сидит на диете.
– Оно и видно, – сказала по-русски Ника без тени улыбки.
