ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

в Никоновской летописи появятся сведения о давних римских посольствах, заимствованные, возможно, из какой-то папской буллы.

Софья впоследствии примет участие в общественно-политической борьбе на Руси и будет оценена весьма неоднозначно. Но пока ей надо было входить в придворный круг, а у великого князя оставалось еще много нерешенных или не до конца решенных дел. По-прежнему важное место занимала татарская проблема, прежде всего отношения с Большой Ордой, где воцарился весьма энергичный хан Ахмед (ум. 1481 г.). В этих отношениях Москва стремилась использовать противоречия между Большой Ордой, Казанью и Крымом. А в самой Руси надо было завершить включение в состав единого государства княжений Верхнего Поволжья и Новгородской земли.

В 1468 г. состоялся большой поход на Казань хана Касима с русскими воеводами. Но он закончился неудачей: войско не сумело переправиться через Волгу. В 1469 г. был более удачный поход, возглавляемый уже собственно русскими воеводами, причем новостью явилась «судовая рать», которая и обеспечила относительно легкую переправу через Волгу. В походе участвовали устюжане, за что получили «по денге золотом», а также «700 четвертей муки, да 300 пудов масла, да 300 луков, да 6000 стрел, да 300 шуб бараньих,... да 300 сермяг». Перечень любопытен сам по себе, в качестве некой «нормы» оплаты союзников и наемников.

Крупнейшим событием на пути объединения земель Северо-Восточной Руси был поход Московского войска на Новгород в 1471 г. В борьбе против Москвы Новгород всегда стремился опереться на помощь литовских князей. Сын Ягайло, король польский и великий князь литовский Казимир после Торуньского мирного договора 1466 г. с Тевтонским орденом, по которому Польша получала выход к морю, а Орден признавал себя польским вассалом, заметно активизировал политику в отношении Северо-Запада Руси и прежде всего Новгорода.

В 1470 г. скончался новгородский архиепископ Иона, который удерживал новгородцев от опрометчивых выступлений против Москвы. На вече, по обычаю выбиравшего архиепископа, произошел — тоже по обычаю — раскол, и часть бояр во главе с Дмитрием Исааковичем и его матерью Марфой Борецкой обратились за помощью к Казимиру. Казимир направил в Новгород князя киевского Михаила Олельковича (Александровича). В Софийской Первой летописи воспроизводится повесть «Словеса избранны» о событиях 1470—1471 гг. По «Повести», далеко не молодая Марфа Борец-кая «по слову» Михаила Олельковича согласилась выйти замуж за «королевского литовского пана», «а мыслячи привести его к собе в Великий Новъград да с ним хотячй владети от короля всею Новогородскою землею». Приписывается ей и намерение поставить новгородскую церковь под юрисдикцию литовского митрополита, последователя Исидора, Григория. В Новгороде сторонников такой ориентации возглавил «лукавый чернец Пимин».

Поход на Новгород теперь был неотвратим. В Новгород были посланы «грамоты розметные за их неисправление», а в Тверь и Псков направлены уведомления, с предложением присоединиться к походу. Не оправдались ожидания части новгородских бояр на помощь со стороны Казимира, у которого назревали проблемы в отношениях с Венгрией. В конце мая 1471 г. Иван III отправил рать на Двинскую землю, 6 июня московские воеводы Данила Дмитриевич Холмский и Федор Давыдович Стародубский, а с ними братья князя Юрий и Борис были с большим войском отправлены к Русе (обычно князья присоединялись к походам из своих вотчин), 13 июня воевода Василий Иванович Оболенский Стрига «со многими вой» и с татарами Даньяра Касимовича были направлены к Волочку и реке Мете. А 20 июня и сам великий князь с Да-ньяром и многими другими князьями также выступил в поход. В Торжке к нему присоединился тверской отряд.

Войско шло к Новгороду разными дорогами, и основное сражение развернулось 14 июля 1471 г. на реке Шелоне. Несмотря на большой численный перевес (по летописи, — не исключено, что цифры и преувеличены, — новгородцы имели 40 тысяч, а московский отряд лишь 5 тысяч), новгородцы потерпели сокрушительное поражение. Городское ополчение было больше приспособлено к защите с городских стен, а не к маневренным сражениям в чистом поле. К тому же новгородцы явно не испытывали энтузиазма, защищая то, во что сами не верили.

18 июля великого князя весть о победе застала в Яжелбицах, где собрались и его братья. Здесь же он встретил посланников псковичей, которые «со всей землей своею вышли на его службу». Затем двор перебрался в Русу, где князь распорядился казнить посадников «за их измену и за отступление», «а мелких людей велел отпущати к Новугороду». Победу одержала и рать, посланная на Двину, а новгородские земли были пожжены вплоть до моря.

У устья Шелони Ивану III бил челом вновь избранный архиепископ Феофил «с посадники и с тысяцкими и с житьими людьми со всех конець». Согласно ритуалу, просители сначала били челом боярам, воеводам и братьям великого князя, дабы те выступили в роли ходатаев и «печаловались» бы за новгородцев. В итоге великого князя за новгородцев просили уже его бояре и князья. Князь принимает теперь «к себе на очи» новгородскую депутацию, и «князь велики показа к ним милость свою и прият челобитье их, утоли гнев свой, и в той час повеле предстати (перестать. — А.К.) жечи и пленити и полон, которой тут есть, отпустити, а который отела и отведен, и тех отдати».

Так формировалось мировоззрение эпохи завершения объединения Руси: высшая справедливость и милость — прерогатива великого князя. В пользу великого князя с новгородцев было взыскано 16 тысяч новгородских рублей, и помимо того они должны были «отблагодарить» братьев и воевод князя и подписать «докончание» с псковичами на их условиях. 1 сентября нового сентябрьского года Иван III вернулся в Москву, где за 7 верст от города его встретили пешие москвичи, а у самого города — митрополит Филипп «со кресты... со всем освященным собором».

Убедительная и довольно легкая победа над новгородцами сняла и проблемы, связанные с Ярославским и Ростовским княжениями. Ростовское княжество и ранее в большой мере принадлежало московским князьям. В 1474 г. княжество полностью перешло под юрисдикцию московских наместников. Под власть московских наместников перешли и принадлежавшие ранее Новгороду земли европейского Северо-Востока (Пермская земля и смежные с ней). Московское государство, как и некогда Киевское, превратилось в многонациональное. При этом если в Ливонии покоренные племена становились крепостными, то на Руси крепостничество на север вообще не пойдет, и все входившие в состав России народы получат возможность следовать своим обычаям и традициям, в том числе и религиозным.

Победа 1471 г. и изменившиеся государственно-идеологические представления вызвали к жизни акцию, напоминавшую подобную, предпринятую при Ярославе Мудром в 30-е гг. XI в.: сооружение в Москве нового кафедрального собора, которому предстояло воплотить идею могущества Москвы. Старый Успенский собор давно держался на подпорках, и даже ходить мимо него было небезопасно. «Хотением и многим желанием» митрополита Филиппа, при «благоволении и повелении» великого князя было решено построить на его месте новый. Митрополит «зело духом горяше и желанием одръжим» в качестве образца хотел взять построенный Андреем Боголюбским Успенский собор во Владимире. Перед строителями была поставлена задача создать храм «мерой» этого собора, но в несколько увеличенном размере. Строители были посланы во Владимир для изучения бывшего кафедрального собора Руси и «удивишася зело красоте зданиа еа и величьству и высоте еа». В 1472 г. после разборки старого собора в присутствии Освященного собора и великокняжеской семьи состоялось торжественное освящение основания нового храма, и сам митрополит «свои-ма рукама» распланировал основание и символически начал строительство. Когда основание поднялось в человеческий рост, в «новозаложенную» церковь перенесли мощи прежних митрополитов. Относительно перенесения мощей признанного святого митрополита Петра Филипп пожелал посоветоваться с князем, но тот решение вопроса отдал на усмотрение Филиппа и Освященного собора.

В литературе различно оценивается обозначенное летописями неодинаковое отношение митрополита и князя к деталям проводимой акции перезахоронения, нацоминавшей чем-то подобные перезахоронения в Ярославле. Разумеется, и церковь, и светская власть были заинтересованы в укреплении влияния Москвы как церковного и великокняжеского центра. Но неизбежно вставал и вопрос об их взаимоотношении. И за канонизацией того или иного светского или церковного деятеля обычно следовало и оправдание проводимой ими в свое время политики. Петр был давно канонизирован, и святость его сомнений не вызывала. Но в данном случае встал вопрос также о канонизации Феогноста, Киприана и