— А по-моему, — говорит Люда Набережная, — вторая звёздочка тоже в ответе. На черепаху её!..
Миша Мороз поднял было шум, что несправедливо. Но ему быстро доказали: мол, Вовик не сам по себе, а в коллективе. Раз коллектив проворонил и упустил, за это полагается «черепаха» по всем правилам.
Между прочим, вторая звёздочка на черепаху не попадала ни разу. На экране соревнования были: ракета — за первое место, автомобиль — за второе и потом — просто пешеход на ногах. Так вот, Мишина звёздочка всё больше пешком ходила по экрану. А тут — на тебе! Кувырком и вниз, на самую последнюю черепаху. Обидно!
И всё же Миша сказал под конец:
— Ладно, согласен. Отвечать, так с музыкой! Всё равно достукаемся до ракеты, увидите. А сейчас я его притащу и будем разбирать.
Он ушёл с таким видом, словно надумал разобрать Вовика на отдельные части. Он пришёл и привёл нарушителя с собой. Командиры уже освоились на совете, сидели и хмурили брови, как взрослые, — Ромка Давыдов лучше всех. И они закидали Вовика взрослыми вопросами:
— Как тебе не стыдно?
— Ты знаешь, какой ты нарушитель?
— Отдавай отчёт: где отсутствовал?
— Плохой ты октябрёнок, коль на то пошло!
Сначала Вовик — точно воды в рот набрал и пролить боится. Но потом он вдруг вздохнул, поднял голову и сказал:
— Я совсем не октябрёнок…
— Что?!
Тут весь совет обомлел, и остолбенел, и растерялся не на шутку. Даже Галя вытаращила глаза.
— Не может быть! — говорит недоверчиво.
А Вовик говорит:
— Нет, может. Хоть бы что.
— Но как это получилось?
— Известно… Я в больнице лежал, а их принимали. Я из больницы вернулся, а они забыли.
После этих слов Вовик опять вздохнул, да так, что командиры сразу ему поверили. И вспомнили заодно, что он не носит звёздочку на груди. Наверно, потому и нарушает, и вздыхает всю дорогу, и вечно есть хочет. Ещё бы! Все люди как люди, а он не октябрёнок. С ума сойти!
— Ой, Вовичек! — ужаснулась Юля.
— Предатели! — возмутился Миша. — Дать бы им хорошенько!
А Галя сказала:
— Тихомиров, выйди, пожалуйста. Выйди на минутку, мы позовём.
Вовик выскользнул за дверь, как робкая серая мышка. Он был такой жалкий, такой очень маленький и в потрёпанных брюках… Командиры просто не знали, что и думать теперь. И все повернулись к вожатой: как она? А Галя — никак. Сидит — и ни слова. Даёт ребятам самостоятельность.
Тогда Ромка Давыдов и говорит по старшинству:
— Значит, примем Вовика, раз такое дело…
— Но ведь он нарушитель, — возражает Люда Набережная.
— Подумаешь, — говорит на это Миша, — у нас любых принимали. Даже двоечников. Даже без разбора. А один тряпкой попал в учительницу, его тоже приняли.
— И у нас, — говорит Костя, который командир первой звёздочки.
— И у нас, — подтверждает Ромка, потому что сам был троечником всю зиму.
Но Люда Набережная всё равно спорит:
— Вот и неправильно. Надо заслужить. В пионеры принимают лучших. В комсомольцы принимают лучших. А у нас что? Мой папа сказал, что у нас «вали комар да муха»…
Тут уж Галя вмешалась, в самый раз. Ведь ребята про такие вещи решать пока не умели. Правда, Галя тоже не могла сообразить в один присест, как быть с Вовиком. Сделать его октябрёнком она вроде бы не имела права. Но и бросить человека в опасности тем паче нельзя. А что можно? Посовещаться со старшей пионервожатой? С начальником? Но пока суд да дело, Вовику-то не легче. А Галя очень хотела покрепче вставить его в коллектив, чтобы не вздыхал, не терялся из виду, чтобы не грустил без друзей и вообще…
Обо всём этом она напомнила командирам, а потом и говорит:
— Предлагаю вот что. Дать Вовику возможность проявить себя с хорошей стороны. Если он признается, где был, и попросит прощения, будем считать его кандидатом. Испытательный срок — одна неделя. Выговор перед строем всё равно придётся объявить. Ну, а дальше всё зависит от него самого. Но и от вас тоже, учтите. В ответе за Вовика не только вторая звёздочка, но и вся группа. Понимаете?
Командиры, конечно, понимали, так и сказали, что понимают. Потом Вовика опять запустили на совет. И тут началось самое трудное: чтобы он честно, благородно заговорил.
Ромка Давыдов спросил, как задумали:
— Тихомиров, рассказывай открыто: куда вчера подевался?
Вовик промолчал.
— Ты хочешь быть октябрёнком?
Вовик опять промолчал, но зато встрепенулся глазами, стал удивлённо рассматривать всех.
— Значит, не хочешь, — сказал Ромка.
— Врёшь, — сказал Вовик, — хочу!
— Очень?
— Очень!
— А правила знаешь?
— Знаю.
— Повтори четвёртое, — велел Ромка.
И Вовик мгновенно ответил наизусть:
— «Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые ребята!»
— Во! — сказал Ромка. — Правдивые. А ты?
— А я?
— А ты не говоришь правду, — объяснил Ромка дальше. — Выходит, не правдивый. К тому же трусишь сказать правду. Выходит, не смелый…
Тут Вовик ни с того ни с сего взял да и ляпнул:
— А сам! В умывалке стекло кто разбил?
Вот тебе раз! Ещё не легче… Ему надо отвечать, соглашаться, помалкивать, а он куда полез, этот Тихомиров? И ведь глазом не моргнул — настоящую заваруху на совете устроил. А когда всё улеглось и Ромка признался, потом извинился, Вовик опять свои фокусы не бросил.
Ему говорят:
— Давай по-честному, по-октябрятски. Обещай, что больше не будешь.
А он в ответ:
— Чего?
— Делать плохие поступки.
— Я и не делал.
— Из лагеря убежал? — ему говорят.
— Ну и что такого?
— Где был?
— Нигде…
— Октябрёнком стать хочешь?
— Да отстаньте вы! Чего дразнитесь без толку?
Вот ведь упрямый! Сам чуть не плачет, а всё петушится. Даже Мишу, своего командира, не слушает нипочём. Нет, если б не Галя, наломали бы дров ребята. То есть не поняли бы друг друга, поссорились бы
