поворота коридора появился почти бегущий Петя.
– Ну как, ознакомился со Скотленд-Ярдом? – весело спросила я.
– Да уж! – растерянно ответил Петя. – Даша, папеньку арестовали!
– Когда! Где? За что? – выпалила я.
– Минут десять тому назад. Здесь, этажом ниже. Ни за что, по недоразумению скорее всего.
– Вы не могли бы отвечать более толково? – совершенно несправедливо разгневалась я на Петю: на мои сумбурные вопросы он ответил по порядку и вполне точно. – Ох, простите, Петя. Только расскажите все с самого начала. Откуда вообще здесь взялся Александр Сергеевич?
– Ну, вы вошли в кабинет, а тот сержант ушел куда-то. Я тут же отправился побродить. Но этот этаж оказался на редкость скучным, и я спустился ниже, потом еще ниже. Потом решил прокатиться на лифте и оказался в самом низу. Там как раз вели арестованного в наручниках, и я прошел до выхода, чтобы посмотреть, как тут преступников перевозят…
– Ага, без этого никак! Должны же вы были узнать это, вдруг вас самого повезут…
– Ну, Даша! Короче, я оказался на улице! И надо же такому случиться, именно в этот миг мимо проезжали мой папенька и Афанасий Николаевич! Они увидели меня, остановились, спросили, что я тут делаю. Папенька сказал, что ему тоже любопытно посмотреть Скотленд-Ярд, а Афанасий Николаевич сказал, что и сам бы взглянул, но ему нужно ехать. И уехал. А папенька остался. Я уже хотел вести его на экскурсию, как тут к нам подошел констебль и стал просить папеньку оказать содействие. Мы, конечно, как сумели, попросили разъяснений и поняли, что речь идет о следственном эксперименте и папеньке просто нужно постоять среди других мужчин, пока свидетель будет опознавать подозреваемого. А еще нам сказали, что все это произойдет быстро. А то я бы отговорил папеньку, побоялся с вами разминуться… А где Антон Петрович? Его не арестовали?
– Нет. Он уехал в посольство.
– Ну, слава богу, хоть его не арестовали. Так вот, нас провели в какой-то кабинет этажом ниже. Вернее, папеньку туда провели, а меня просили обождать. Ну я и ждал. Там, в кабинете, то есть в том помещении, где опознание должно было быть, какая-то суматоха образовалась. То одного полицейского куда-то вызвали, а он не хотел уходить. Потом и второго, тот уж совсем противился, но его заставили подчиниться. Наконец все угомонились. Провели туда старушку, я так думаю, что она и есть тот самый свидетель. Минут пять все было тихо. После старушка вышла, а следом вывели папеньку. В наручниках.
– Ну не молчите же! – потребовала я, оттого что Петя ненадолго умолк, видимо, припоминал подробности.
– Ох! – вздохнул он. – Главное ведь что? Папенька идет и улыбается. И полицейские его ведут веселые. Я спрашиваю, что случилось, а папенька говорит, что он толком не понял, но это скорее всего продолжение следственного эксперимента и что его в магистрат приглашают, видимо, откуда-то узнали, что он и сам глава магистрата[18].
– Дальше!
– Дальше? Я шел следом, пока меня у одной из дверей не остановили, не пустили дальше. Я пару минут обождал, заглянул за эту дверь, а там никого. Сквозное помещение, папеньку через другие двери оттуда вывели. И я побежал сюда!
– Все?
– Все!
– Сядьте, Петя. А то переминаетесь с ноги на ногу и думать мешаете.
Петя послушно сел рядом.
– Даша, вчера адвокат рассказывал…
– И мистер Мортон только что тоже говорил, что подозреваемого необходимо представить в магистрат, где и решают, виновен он или нет.
– Вот и я догадался, что его невесть почему в подозреваемые определили и что в магистрат его не для дружеской встречи повезут. Нужно нам самим в магистрат ехать!
– В какой? В Лондоне много магистратов.
– Все у них не как у людей… Ох, что-то я не то говорю.
– Нам нужно сделать сообщение о случившемся недоразумении. Пусть найдут тех, кто за это отвечает, и прикажут им выпустить Александра Сергеевича! – решила я и, не советуясь с Петей, поднялась и пошла вперед по коридору. – Полагаю, что начальство здесь должно располагаться на самых верхних этажах.
Легко сказать, но сделать все оказалось непросто. Кабинеты главного комиссара и его заместителей мы отыскали быстро. Но в приемной комиссара нам сказали, что он у министра и даже если бы находился на месте, то нас бы все равно не принял и отправил бы к заместителям. Заместителей тоже ни одного на месте не было, или нам просто так говорили и отправляли к кому-нибудь чином поменьше. Но и у тех находились более важные дела. В конце концов я просто рассвирепела и в очередной кабинет ворвалась без стука.
– Вы кто? – невежливо спросила я у хозяина кабинета, сидевшего за письменным столом и обложенного грудой бумаг в папках и без папок.
– Старший инспектор Джонсон, мисс, – представился ошеломленный детектив.
– Хотелось бы кого поважнее, но и вы сойдете, – заявила я и села на стул. – Произошло досадное недоразумение. Арестован невинный человек!
– Все так говорят, – уныло отреагировал старший инспектор Джонсон.
– Что говорят?
– Ну, что недоразумение и что невинный. Даже те, кого взяли с поличным.
– Но тут совершенно иное дело. Произошла ошибка.
– И про ошибки все говорят.
– Но ведь арестован не виновный ни в чем и ни в малейшей степени.
– Ни в чем не виновных мы не арестовываем! Извините, но у меня много дел!
– Нет уж, позвольте! Вы обязаны меня выслушать!
– Отчего вы так в этом уверены?
– Хотя бы на том основании, что арест невиновного человека тоже есть преступление против закона! Следовательно, я собираюсь сделать сообщение о преступлении, и вы обязаны его выслушать!
Инспектор некоторое время переваривал услышанное.
– Ну хорошо, – неохотно согласился он. – Только извольте быть краткой.
– Нас, то есть меня и одного джентльмена, пригласили сюда для опознания важной улики по делу об убийстве русского графа Никитина. Этот молодой человек, что сейчас топчется у дверей, и его отец вызвались проводить нас. Пока мы были заняты делом, они дожидались нас в коридоре. К ним подошел констебль и попросил поучаствовать в опознании преступника.
– Вы при этом присутствовали?
– Я нет. Вот он присутствовал.
– А он что, немой? Отчего он сам не рассказывает? – спросил полицейский.
– Я плохо говорю по-английски, – с горем пополам ответил ему Петя.
– Тем не менее! – потребовал старший инспектор Джонсон. – О всех происшествиях должен сообщать очевидец, а не тот, кто знает о нем по слухам.
Мне очень захотелось сказать что-нибудь едкое в ответ на этот укол про слухи, но пришлось промолчать. А Пете, наоборот, пришлось излагать суть происшествия. При этом мне постоянно приходилось ему помогать подбирать правильные слова. В результате все получилось много дольше, чем если бы все рассказала я одна. Хотя с формальной точки зрения старший инспектор Джонсон и был прав. Дослушав рассказ, он сказал:
– Ну вот. Мне стало все понятно.
– Наконец-то! Не прошло и года! – с милой, но весьма ехидной улыбкой воскликнула я.
Джонсон глянул на нас весело.
– Это вполне в стиле инспектора Мортона! – сообщил он. – Это же он ведет дело, в связи с которым вы приглашены сюда? Так вот, он под благовидным предлогом заманил подозреваемого сюда и провел опознание. Свидетель указал на отца этого молодого человека, и его арестовали.
– Инспектор Мортон был в это время с нами и занимался совершенно иными вопросами.
– Ну… у него есть помощники. Кстати, отчего вы не обратились к нему?
