родного брата Тваров, он сумел вступить в права наследства. Вот что я имею в виду: Ван мог убедить полицию, будто именно он был убит в первом случае, и, официально считаясь мертвым, осуществить план убийства братьев под темной маской Кросака. Только официально считаясь мертвым, как он получил бы деньги по завещанию Брада? Для этого надо было вернуться —
Наконец, с помощью записки и рассказанной после выхода на сцену истории убийца подготовил полицию ко второму преступлению, ибо теперь нам стало известно, что Тваров преследует мститель, узнавший о своей предыдущей ошибке. Настоящая дьявольщина.
— Для меня слишком хитро, — покачал головой Воэн.
— Вот с чем я постоянно сталкиваюсь с тех пор, как сделался отцом, — со вздохом пробормотал инспектор Квин и радостно взглянул в окно.
Но у профессора Ярдли, не питавшего отцовских чувств, вид был далеко не радостный. Рассеянно дергая короткую бородку сильными пальцами, он проговорил:
— Ну, допустим. Я старый мастер разгадывать загадки, признаюсь, главным образом древние, поэтому человеческая изобретательность меня, собственно, не удивляет. Только одно… Вы утверждаете, что Андрей Твар, кровный брат Стефана и Томислава, вместе с ними переживавший семейные и личные невзгоды, много лет планировал уничтожение собственных братьев. Почему? Зачем, ради милосердного Бога?
— Понимаю, что вас беспокоит, — задумчиво отозвался Эллери. — Чудовищная изощренность преступлений. Однако этому есть объяснение и помимо мотива. Учтите две вещи. Чтобы план в целом удался, Андрей Твар был вынужден делать кое-что неприятное: отрубать людям голову (в том числе родным братьям), прибивать мертвецов к импровизированным крестам, разливать огромное количество крови… И второе: Андрей Твар безумен. Иначе быть не может. Если кошмарный план задумывал нормальный человек, то к его исполнению приступил сумасшедший. Тогда все проясняется: безумец проливает океаны божественного ихора,[43] частично вытекшего из тел собственных братьев. — Эллери пристально посмотрел на Ярдли. — В чем, собственно, разница? Вы были готовы считать обезумевшим Кросака, почему же не Вана? Единственное тонкое отличие составляет убийство чужих людей по сравнению с убийством братьев. Хотя вам, разумеется, даже при непрофессиональном знакомстве с преступностью известны мрачные истории о мужьях, которые кремируют жен, о сестрах, которые рубят сестер на мелкие кусочки, о сыновьях, которые вышибают мозги матерям, о кровосмешении, дегенерации, всевозможных внутрисемейных преступлениях. Нормальному человеку трудно понять, но спросите моего отца или инспектора Воэна, и услышите по-настоящему жуткие рассказы, от которых у вас борода в ужасе встанет дыбом.
— Правда, — согласился Ярдли. — Я могу понять подобные вещи, даже порожденные тайным садизмом. Только мотив, мой мальчик, мотив! Откуда вам, черт побери, известен мотив Вана, если вы до четвертого преступления считали виновным Велью Кросака?
— На это отвечу, — улыбнулся Эллери, — что я не знал мотива Вана, и в данную минуту не знаю. Хотя это фактически ничего не меняет. Мотив сумасшедшего бывает неуловимым, как воздух, выявить его так же трудно, как мотив извращенца. Конечно, говоря о сумасшествии, я не имею в виду бесноватого маньяка. Ван, как вы сами видели, целиком и полностью владеет собой. Его мания — выверт, сдвиг в мозгах; он нормален во всех отношениях, кроме одного. Мой отец или инспектор Воэн могут привести вам массу примеров, когда преступники внешне столь же нормальны, как мы с вами, а в действительности представляют собой самых что ни на есть жестоких психопатов.
— Могу объяснить мотив, — вздохнул инспектор Квин. — Очень жаль, что ни ты, сынок, ни вы, профессор, не присутствовали вчера ночью при том, когда комиссар с Воэном взяли Вана за жабры. Самый интересный допрос, какой я когда-либо слышал. Его чуть эпилептический припадок не хватил, но в конце концов он успокоился и все выложил вперемежку с проклятиями на голову двоих своих братьев.
— Головы которых он, кстати, — вставил Айшем, — по собственному его признанию, утопил с грузом в проливе. Остальные головы закопал в горах.
— Мотив против брата Тома обычный — женщина, — продолжил старик. — На родине Ван любил одну девушку, а брат Том ее отбил, старая история. Она стала первой женой Тома и скончалась, по словам Вана, от дурного обращения мужа. Правда или нет, мы, возможно, никогда не узнаем.
— А против Мегары? — спросил Эллери. — С виду он был человек вполне приличный, несмотря на угрюмость.
— Ну, тут дело темное, — ответил Воэн, хмурясь на кончик своей сигары. — Ван самый младший из братьев, поэтому никак не мог претендовать на поместье старика Твара. Видно, Мегара с Брадом лишили Вана наследства или что-то вроде того. Мегара, как старший, распоряжался деньгами. Потом братья не дали Вану ни гроша из украденных у Кросаков денег, заявили, что он слишком молод и прочее. Вот он им и показал! — сардонически усмехнулся Воэн. — Донести, конечно, не мог, поскольку сам был замешан. Этим и объясняется, почему Ван после приезда в нашу страну расстался с братьями и жил сам по себе. Брад, видно, чувствовал легкие угрызения совести, раз оставил ему пять кусков. Добра это обоим не принесло.
Надолго воцарилось молчание. «Твентис Сенчури» громыхал по штату Нью-Йорк.
Эллери откинулся на спинку, выпуская кольца дыма.
— У профессора проблема… Нет-нет, старина, я не убийство имею в виду.
— Тогда как вы объясните тот факт, который не дает мне покоя, — требовательно начал профессор Ярдли, размахивая в такт своим словам трубкой. — Факт присутствия нашего друга Страйкера — еще одного сумасшедшего. Ничего себе совпадение, боже мой! И на месте преступления в Арройо, и на местах других преступлений, разделенных огромными расстояниями? Ведь если виновен Ван, бедный старик Ра-Харахт, бог солнца, наверняка ни в чем не повинен… Неужели он по фантастически чистой случайности оказался на месте второго убийства?
— Вы превосходный компаньон, профессор. Очень рад, что вспомнили об этом, — энергично заговорил Эллери, выпрямляясь. — Разумеется, не случайно, как я уже объяснял это во время нашей первой с вами беседы в вашем селамике. Кстати, прелестное слово! Разве вы не видите логических следствий из фактов? Кросак не миф, он реален. Ему удалось разведать, что один из Тваров обосновался в Арройо в Западной Вирджинии. Вполне допустимо предположить, что Ван в «анонимном» письме сообщил Кросаку, где искать других Тваров, — Брад живет на Лонг-Айленде, Мегара вместе с ним. Ван в своих планах не упускал ничего. Ему было известно, что Кросак разъезжает со Страйкером по Иллинойсу, даже дальше на западе, и, проезжая по пути на восток через Западную Вирджинию, первым делом займется им, школьным учителем.
Очень хорошо. Признаем, Кросак тоже не полный дурак. Сначала он собрался убить Твара, именующего себя Эндрю Ваном, потом Тваров, скрывающихся под именами Брада и Мегары. Он, естественно, знал, что после убийства бедного, ни в чем не подозреваемого школьного учителя поднимется страшный шум, поэтому придется скрываться. Вывод: почему бы не спрятаться поблизости от места жительства второй и третьей жертв? Кросак заглядывает в нью-йоркские газеты, видит объявление старика Кетчема о сдаче в аренду Устричного острова, заочно заранее его снимает, заставляет беднягу Страйкера туда поехать, основать культ солнца… Видите, как было дело? Кросак убит. Страйкер, le pauvre innocent,[44] ни о чем не ведая, связался со столь же невинным Ромейном, рассказал тому об арендованном Устричном острове, куда они и отправились. Чем объясняется присутствие на Устричном острове солнцепоклонников и нудистов.
— Богом клянусь, — вскричал инспектор, — Ван не мог желать ничего лучшего, если хотел навлечь на Страйкера подозрения!
— Я кое-что припомнил, — задумчиво произнес профессор. — Насчет Египта, Квин. Неужели вы думаете, будто Ван заранее рассчитывал связать убийства с египтологией старика Страйкера?
— Благодаря вам, — усмехнулся Эллери, — не думаю ничего подобного. Честно сказать, я сам был
