– Ты просил меня? – яростно оборвал его Маркус. – Давай поговорим об этом. Ты просил меня присматривать за твоей молодой незамужней сестрой. Меня! По-твоему, я большой знаток в таких делах?
– Судя по всему, слишком большой, – прошипел Дэниел. – Ты облизывал ее, как…
Гонория размахнулась и ударила брата. Она бы ударила его еще раз, хотя бы потому, что Дэниел толкнул ее в ответ, но Маркус перехватил инициативу.
– Хххррркхххх! – Он издал совершенно нечленораздельный звук, звук чистой, незамутненной ярости, и Гонория с трудом успела увернуться, прежде чем Маркус обрушился на человека, которого всегда считал лучшим другом.
– Бога ради, Маркус, – выкрикнул Дэниел в перерыве между ударами. – Что с тобой случилось?
– Никогда так о ней не говори, – задыхаясь от злости, сказал Маркус.
Дэниел вывернулся из-под него и вскочил на ноги.
– Как? Я оскорблял тебя.
– Правда? – растягивая слова, произнес Маркус. – В таком случае, – удар, – это за оскорбление. А это, – еще удар, – за то, что ты ее оставил.
Очень любезно с его стороны, но Гонория не была уверена, что это правильно.
– Ну вообще-то он не…
Дэниел зажал рот, из которого капала кровь.
– Меня должны были повесить!
Маркус толкнул Дэниела.
– Ты давно мог вернуться.
Гонория ахнула. Это правда?
– Нет, – ответил Дэниел, толкнув Маркуса в ответ, – не мог. Или ты забыл – Рамсгейт совершенно сошел с ума.
Маркус скрестил руки на груди.
– Ты не писал ей больше года.
– Неправда.
– Правда, – сказала Гонория. Но ее никто не слушал. Она поняла – они не будут ее слушать. По крайней мере пока дерутся.
– Твоя мать была раздавлена горем, – сказал Маркус.
– Я ничего не мог поделать, – ответил Дэниел.
– Я ухожу, – решила Гонория.
– Ты мог ей написать.
– Матери? Я писал! Она ни разу не ответила.
– Я ухожу, – повторила Гонория, но они стояли, чуть ли не упершись лбами, шипели оскорбления и бог знает что еще. Она пожала плечами. По крайней мере они больше не пытаются друг друга убить. Все будет хорошо. Они и раньше дрались и, вероятно, будут драться потом, и она вынуждена признать – маленькая ее частичка – ну, может быть, не такая уж и маленькая – радовалась, что они так сцепились из-за нее. Не столько брат, сколько Маркус…
Гонория вздохнула, вспомнив выражение его лица, когда он ее защищал. Он ее любит. Он еще не сказал этого, но он ее любит и будет любить. Они с Дэниелом разберутся в своих претензиях друг к другу, и эта любовная история – ее любовная история – обретет замечательную концовку.
Они с Маркусом поженятся и родят множество детей, которые вырастут в такой же веселой семье. В веселой семье, какую всегда заслуживал Маркус. И как минимум раз в неделю они будут есть шоколадные пирожные.
И это будет прекрасно.
Гонория последний раз взглянула на мужчин, толкавших друг друга, хотя уже и не с такой силой. Она может спокойно вернуться в зал. Кто-то должен рассказать матери, что Дэниел вернулся.
– Куда ушла Гонория? – спросил Дэниел несколько минут спустя.
Они сидели на полу, опершись спинами о стену. Маркус согнул ноги, Дэниел, наоборот, широко раскинул. В какой-то момент они перестали тыкать и толкать друг друга и тихо осели у стены, морщась от боли, осознав наконец, что они друг с другом сделали.
Маркус поднял голову и огляделся.
– Вернулась на праздник, очевидно. – Он искренне надеялся, что Дэниел больше не полезет в драку. Маркус не был уверен в своих силах.
– Ты выглядишь чертовски плохо, – заметил Дэниел.
Маркус пожал плечами.
– Ты выглядишь еще хуже.
– Ты ее целовал, – сказал Дэниел. Маркус раздраженно взглянул на него.
– И?
– И что ты будешь делать дальше?
– Я собирался попросить ее руки, когда ты ударил меня в живот.
Дэниел поморгал.
– О.
– А какого черта, ты думал, я собираюсь делать? Соблазнить ее, а потом бросить волкам?
Дэниел напрягся, глаза его вспыхнули яростью.
– Ты ее собла…
– Не надо, – оборвал его Маркус, подняв руку. – Не надо задавать этот вопрос.
Дэниел прикусил язык, но с подозрением оглядел Маркуса.
– Не надо, – на всякий случай повторил Маркус.
Он ощупал свою челюсть. Проклятие, как больно. Он перевел взгляд на Дэниела, рассматривавшего распухшие костяшки пальцев. – И кстати, добро пожаловать.
Дэниел поднял брови.
– В следующий раз предупреждай, когда собираешься прибыть.
Дэниел, казалось, собирался ответить, но в конце концов просто хмыкнул.
– Твоя мать три года не упоминала твоего имени, – тихо заметил Маркус.
– Почему ты это говоришь мне?
– Ты уехал. Ты уехал и…
– У меня не было выбора.
– Ты мог вернуться, – отмахнулся Маркус. – Ты знаешь, ты…
– Нет, – перебил его Дэниел. – Не мог. Кто-то следил за мной на континенте.
Маркус помолчал.
– Прости. Я не знал.
– Все нормально. – Дэниел вздохнул и оперся затылком о стену. – Она ни разу не ответила на мои письма.
Маркус поднял глаза.
– Моя мать, – уточнил Дэниел. – Я не удивлен, что она ни разу не упомянула моего имени.
– Гонория сильно переживала, – мягко заметил Маркус.
Дэниел сглотнул.
– Как долго вы… э…
– Этой весной.
– Что случилось?
Маркус почувствовал, что улыбается. По крайней мере уголком рта. Второй уголок слишком оплыл.
– Это долгая история, – признался он. Казалось не правильным рассказывать о кротовой норе, о вывихнутой лодыжке, о пирожных. Все это – только события, а не то, что произошло в его сердце.
– Ты ее любишь?
Маркус поднял глаза. И кивнул.
– Ну что ж. – Дэниел повел плечом. Вот и все. Больше им нечего обсуждать. Больше они и не будут это