— Холмс, — сказал я, — вообще все это дело вызывает у меня подозрение. Конечно же с вашей стороны резоном для этой поездки было не только желание вернуть человеку потерянное имущество? Это лишь предлог, верно?
Холмс смотрел в окно купе.
— Хирургический набор доставили прямо к нашим дверям. Я сомневаюсь, что кто-то по ошибке принял нас за бюро потерянных вещей.
— И кто же его послал?
— Тот, кто хотел, чтобы он оказался у нас.
— То есть нам остается только ждать.
— Знаете, Ватсон… не сказать, чтобы я тут почувствовал божественное предначертание, — это было бы чересчур. Но попахивает сильно. Может быть, ваше желание и будет удовлетворено.
— Какое желание?
— Припоминаю, еще недавно вы настаивали, чтобы я оказал Ярду хоть какую-то помощь в деле Джека-потрошителя.
— Холмс!
— Конечно, нет никаких доказательств связи Джека-потрошителя с хирургическим набором. Но скальпель для вскрытия пропал.
— Этот подтекст тоже не укрылся от меня. Господи, а может, в это самое время он погружается в тело какого-то несчастного!
— Возможно, Ватсон. Изъятие скальпеля может носить и символический характер: этакий тонкий намек со стороны дьявольски жестокого бродяги.
— Но почему тот, кто доставил футляр, так и не показался на глаза?
— Тому есть масса причин. На первое место я бы поставил страх. Думаю, в свое время мы узнаем правду.
Холмсом овладела задумчивость, тоже хорошо мне знакомая. Я знал, что попытки расшевелить его будут бесполезны. Мне оставалось лишь мрачно смотреть в окно, пока поезд приближался к Паддингтону.
Эллери пытается
Эллери оторвался от рукописи.
— Ну? — покончив с энной порцией выпивки, серьезно спросил Грант Эймс.
Эллери встал и, сдвинув брови, подошел к книжной полке. Покопался, взял какой-то том и углубился в него. Грант ждал. Эллери поставил книгу на место и вернулся за стол.
— Продукция Кристиансона.
Грант смотрел непонимающе.
— По справочнику, Кристиансон был весьма известным производителем бумаги того времени. Страницы рукописи имеют его водяной знак.
— Значит, сходится!
— Не обязательно. Во всяком случае, указывает на подлинность рукописи. Но если кто-то хочет продать ее мне, я не куплюсь. Если она подлинная, я не могу это себе позволить. Если же подделка…
— Думаю, суть не в этом, старина.
— Тогда в чем же?
— Откуда мне знать? Предполагаю, кому-то было нужно, чтобы ты прочел.
Эллери раздраженно потер нос.
— Ты уверен, что ее подложили к тебе в машину именно во время той вечеринки?
— Иначе быть не может.
— И надпись сделана женщиной. Сколько там было женщин?
Грант посчитал по пальцам.
— Четыре.
— Кто они такие? Книжные черви? Любительницы книг? Библиотекарши? Старушки, пахнущие сухой лавандой и плесенью?
— Да нет, черт возьми! Гладкие молодые девки соблазнительного вида. С мужьями. Честное слово, Эллери, сомневаюсь, чтобы хоть одна из них могла отличить Шерлока Холмса от Аристофана. А ты сам-то пошевели мозгами и к концу дня вычислишь проказницу.
— Послушай, Грант, в другое время я бы поиграл в эти игры. Но я уже говорил тебе — как раз сейчас я занят по горло. Мне просто некогда.
— Значит, так все и кончится, маэстро? Ты кто, наемный работник? Я дал тебе в руки потрясающую тайну…
— А я, — ответил Эллери, решительно кладя рукопись на колени Гранту, — возвращаю ее тебе. У меня есть предложение. Ты принимаешь последний стакан и валишь отсюда искать свою таинственную даму.
— Я попробую, — простонал миллионер.
— Вот и отлично. Дай мне знать.
— А сама рукопись тебя не заинтересовала?
— Конечно, заинтересовала. — Эллери против воли взял ее и пролистал.
— И это мой старый друг! — Эймс встал. — Почему ты ее себе не оставишь? Тем более что она и адресована лично тебе. А я время от времени буду докладываться тебе…
— Сделай интервалы подлиннее.
— Как скажете, сэр. Ладно, постараюсь тебе надоедать минимально.
— А лучше — еще меньше. Ну все, пора отвалить, Грант. Я совершенно серьезно.
— Ты, друг мой, беспросветно скучен. В тебе нет ни капли юмора. — Эймс направился к дверям. — Да, кстати, закажи еще шотландского. У тебя больше нет.
Оставшись в одиночестве, Эллери немного постоял посреди комнаты. Потом положил все-таки рукопись на диван и подошел к письменному столу. Уставился на клавиатуру пишущей машинки. Клавиши уставились на него. Он опустился в кресло-вертушку, посидел так, придвинул кресло поближе. Почесал нос.
Рукопись тихонько лежала себе на диване.
Эллери вставил в машинку лист чистой бумаги. Вскинул руки, размял пальцы и начал печатать. Быстро отщелкав несколько строк, он остановился и перечел последнюю.
«Господь знает, — сказал Никки, — кто приносит ему хитрые дары».
— Сдаюсь! — сказал Эллери. — Еще одну главу!
Он, вскочив, кинулся к дивану, схватил рукопись, открыл ее и углубился в третью главу.
Глава 3
УАЙТЧЕПЕЛЬ
— Кстати, Холмс, куда делся Уиггинс? — спросил я ближе к полудню у нас на Бейкер-стрит.
Накануне вечером, когда мы на скорую руку перекусывали на вокзале по возвращении из Ширского замка, Холмс вдруг сказал:
— Сегодня в Алберт-Холле играет молодой американский пианист Бентон. От всей души рекомендую вам послушать, Ватсон.
— Я и не знал, что Штаты способны производить талантливых пианистов.
Холмс засмеялся:
— Ну-ну, мой дорогой друг! Пусть себе американцы идут своим путем. Они встали на него более
