Ее тайный дневник

лакей. Это мог быть — слава Богу, уберегшему ее от такой неловкости! — лорд Радленд. Но это был именно Тернер. Она узнала его запах. Узнала его дыхание. Она чувствовала кожей, как по-другому колышется теперь воздух вокруг.

И это была — в чем нет никаких сомнений — любовь. Любовь женщины к мужчине. Юная девушка, которая думала, что перед ней романтический благородный рыцарь, исчезла. Теперь она повзрослела. Она знает о его пороках, видит его недостатки, но все равно любит.

Она любит его и хочет излечить от всего негативного, наносного.

Но получится ли?

— Миранда…

Руки Тернера касались ее плеч. Она подняла к нему лицо, хотя знала, что будет почти невыносимо погрузиться в голубизну его глаз. Она знала, чего она там не увидит — ни любви, ни откровенного желания.

Но у него какой-то необычный вид.

Девушку бросило в жар.

— Простите… — запинаясь, выговорила она и отпрянула от него. — Какая я неосторожная!

Но он ее не отпустил. Стоял и смотрел на нее, на ее губы, и Миранде вдруг пришло в голову — всего на одно блаженное мгновение, — что он собирается ее поцеловать. У нее перехватило дыхание, губы приоткрылись, и…

И все закончилось.

— Извини, — сказал он ровным голосом и сделал шаг назад. — Мне тоже следует быть осторожным.

— Я хотела пойти навестить Оливию. — Это первое, что пришло Миранде в голову. — Она прислала служанку сказать, что не спустится вниз.

Налет цинизма на его лице дал ей понять, что этот мужчина знает, в чем дело.

— Оставь ее, — сказал он. — С ней ничего не случилось.

— Но…

— Пусть хоть раз Оливия сама справится с собственными трудностями! — резко оборвал Миранду Тернер.

Та изумилась. Откуда такой, тон? Но не успела ничего сказать, как появился Уинстон.

— Готовы? — оживленно спросил он, не замечая напряжения в комнате. — А где Оливия?

— Она не пойдет с нами, — в унисон ответили Миранда и Тернер.

— Почему? — Его немного удивил их одновременный ответ.

— Не очень хорошо себя чувствует, — машинально соврала Миранда.

— Жаль, — сказал Уинстон, но было ясно, что он особенно не расстроился. Юноша протянул руку Миранде — Ты готова?

Она вопросительно посмотрела на Тернера:

— Вы поедете с нами?

— Нет! — последовал моментальный ответ.

11 июня 1819 года

Мой день рождения. Было восхитительно и… странно.

Бевелстоки устроили в мою честь семейный ужин. Это было так трогательно с их стороны, особенно учитывая то, что мой родной отец забыл об этом. Вернее, он помнил, что в этот день один греческий ученый сделал какое-то знаменательное открытие в математике… или произошло что-то в этом роде, не менее историческое.

Подарок лорда и леди Радленд — красивые аквамариновые серьги. Знаю, что мне не следует принимать столь дорогой подарок, но было неловко отказываться прямо за столом. Я успела только сказать: «Я не могу…» — правда, прозвучало это неубедительно, и меня тут же прервали.

От Уинстона: набор изысканных кружевных платочков.

От Оливии: коробка с канцелярскими принадлежностями и именной почтовой бумагой. Внутри — записочка: «Только для твоих глаз». Она гласила: «Я надеюсь, что тебе это вскоре не понадобится!» Разумеется, подруга намекала на то, что мое имя может измениться.

Я ничего на это не ответила.

А от Тернера — флакон духов. Фиалки! Я сразу вспомнила фиолетовую ленточку, которую он заколол мне в волосы, когда мне было десять лет. Но он, конечно, это забыл. Я ничего не сказала, не стала напоминать. Не хватает еще, чтобы меня заподозрили в сентиментальности. Но все равно его подарок — замечательный. Кажется, я не смогу заснуть. Прошло десять минут с тех пор, как я написала последнее предложение, и, хотя я не перестаю зевать, сна ни в одном глазу. Наверное, надо пойти на кухню и согреть молока.

Нет, лучше не ходить туда. Там, разумеется, никого уже нет, чтобы помочь мне. Конечно, я в состоянии сама подогреть молоко, но кухарка, вероятно, испугается за свои бесценные кастрюли.

И, что более важно, мне уже двадцать лет.

Я могу позволить себе бокал шерри, чтобы заснуть.

Думаю, что именно так я и поступлю.

Глава 7

Тернер сжег свечу и опустошил три бокала бренди.

Теперь он сидел в темноте отцовского кабинета, тупо уставившись в окно. От ветра шелестели листья и стучали по стеклу ветки.

Скука… Но возможно, после такого насыщенного впечатлениями дня ему как раз это крайне необходимо.

Сначала Оливия обвинила его в том, что он ревнует Миранду. Миранда… Господи, он же и в самом деле хочет ее.

Он знал, когда это почувствовал. Не в тот момент, когда столкнулся с ней в дверях и удержал за плечи.

Он был сражен секундой позже, когда она подняла на него глаза.

Все заключено именно в них. А он просто глупец, если не понимал этого.

Они стояли в дверях — а ему казалось, что это длилось целую вечность, — и Тернер чувствовал, как в нем что-то меняется. Он ощущал напряжение во всем теле, дыхание перехватило, пальцы впились в плечи Миранды. А ее глаза… Они сделались еще больше.

Он хотел ее. Его страсть представлялась ему чем-то закономерным и правильным. И при этом он никогда не был настолько противен сам себе. Потому что он ее не любил. Не мог любить. Он был абсолютно уверен в том, что не может никого полюбить после того, как Летиция убила это чувство в его душе. То, что он испытывает к Миранде, — скорее всего лишь сладострастие. Да во всей Англии не найдется более неподходящей женщины, чем она, чтобы испытывать к ней сладострастное желание!

Тернер налил себе еще бренди. Говорят, то, что не в состоянии убить мужчину, делает его сильным, но…

Но его это убьет.

Он сидел, размышляя о своей слабости. И тут увидел Миранду. Это — посланное ему испытание, проверка. Кто-то свыше решил проверить его честь джентльмена. Он, разумеется, приложит все свои силы, но в глубине души знает, что ему вряд ли удастся выдержать.

Девушка медленно шла по комнате и почти светилась в белом струящемся одеянии. Он понимал, что это обычная ночная льняная рубашка, подходящая непорочной девушке. И от этого ему отчаянно захотелось овладеть ею.

Тернер исступленно вцепился в ручки кресла.