И тут она в самом деле рассмеялась, поскольку все это было действительно нелепо. Боже, он стоял перед нею голый, явно возбужденный, а они обсуждали, сколько неприятностей могут доставить огнестрельные ранения и лихорадка.
Джек медленно опустился на кровать, подкрадываясь к ней с хищным выражением.
— Грейс? — прошептал мужчина.
Она взглянула на него и почти растаяла.
— Да?
Джек растянул губы в улыбке голодного волка.
— Теперь мне гораздо лучше.
И все, больше слов не было. Когда он вновь поцеловал ее, то в его поцелуе чувствовались ярость и страсть, которые, поняла Грейс, скоро приведут их к финалу. Грейс почувствовала это его желание и неослабевающую потребность. И когда Джек встал на колени между ее ног, она немедленно и безоговорочно, ничего не страшась, открылась ему.
Грейс не знала, как долго он ее целовал. Это было ни на что не похоже. И одновременно это было похоже на вечность. Словно она была рождена ради этого момента, для этого мужчины. Словно в день ее появления на свет было предопределено, что двадцать восьмого октября 1819 года она будет находиться в комнате номер 14 гостиницы «Квинс Армс», и она отдаст себя этому мужчине, Джону Августу Кэвендишу– Одли.
Ничего другого не могло произойти. Случилось то, что было предназначено судьбой.
Грейс ответила на его поцелуй с неменьшим пылом, хватая его за плечи, за руки, за все, до чего могла дотянуться. И затем, как раз в тот самый миг, когда она подумала, что не может больше ждать, его рука скользнула ей промеж ног. Его прикосновение было нежным, но, тем не менее, Грейс подумала, что готова закричать от потрясения и удивления.
— Джек, — выдохнула девушка, не потому что хотела, чтобы он остановился, а потому что не было сил молчать. Джек щекотал и дразнил, а она задыхалась и корчилась. И вдруг в какой–то момент осознала, что он уже не просто прикасается к ней. Он уже был внутри нее: его пальцы исследовали Грейс в той интимной манере, которая заставила ее затаить дыхание.
Грейс почувствовала, как ее лоно сжимает его пальцы, и просит о чем–то большем. Она не знала, что ей делать, не знала ничего, за исключением того, что она хочет его. Она хочет
Джек сменил положение, и его пальцы покинули ее. Его тело приподнялось над нею, и когда Грейс взглянула на него, ей показалось, что Джек напрягся под воздействием какой–то непреодолимой силы. Он возвышался над нею, поддерживая себя на локтях. Ее язык дернулся, готовый произнести его имя, но в ту же секунду она почувствовала, как он с мягким нажимом входит в нее.
Их глаза встретились.
— Шшшш, — пробормотал Джек. — Пожди… я обещаю…
— Я не боюсь, — прошептала девушка.
Его рот сложился в кривую улыбку.
— Я…
Грейс хотела спросить, что он имеет ввиду и почему улыбается, но тут Джек начал продвигаться вперед, открывая ее, растягивая ее. И это было самой странной, самой удивительной вещью — он был
— Я причиняю тебе боль? — прошептал Джек.
Грейс покачала головой.
— Мне это нравится, — прошептала она в ответ.
Услышав это, он застонал и сделал толчок вперед. Это внезапное движение вызвало у нее волну невероятных ощущений и легкого давления. Она выдохнула его имя и схватила его за плечи, и затем подчинилась древнейшему ритму, двигаясь вместе с ним, как единое целое. Движение, ритм, напряжение, и затем…
Она взорвалась. Выгнулась и застонала, почти закричала. И когда, наконец, она пришла в себя и нашла силы дышать, то и тогда ей было сложно представить, что она все еще жива. Конечно, ее тело не могло не почувствовать этот извечный ритм и было готово к его повторению.
И вдруг Джек резко вышел из нее и отвернулся, ворча и издавая стоны своего собственного удовлетворения. Грейс коснулась его плеча, чувствуя судороги его тела. И когда он что–то выкрикнул, она не просто услышала что. Она
Прямо к ее сердцу.
Некоторое время Джек оставался неподвижным, пережидая, пока восстановится его дыхание. Затем перевернулся на спину и, притянув к себе, обнял Грейс. Он прошептал ее имя и поцеловал в макушку.
Затем сделал это снова.
И снова.
И когда Грейс, наконец, заснула, именно это она слышала в своем сне. Голос Джека. Нежно нашептывающий ее имя.
***
Джек точно почувствовал момент, когда она заснула. Он не был уверен, как ему это удалось — ее дыхание стало тихим и замедленным, тело вытянулось и затихло.
И он точно понял, что она заснула.
Тогда он в последний раз поцеловал Грейс в висок. И, посмотрев на ее спокойное лицо, прошептал:
— Я женюсь на тебе, Грейс Эверсли.
И не имело значения, кто он такой. Он никогда не позволит ей уйти.
Глава девятнадцатая
Дорога в Батлерсбридж была в точности такой, как Джек ее запомнил. Деревья, птицы, идеальный оттенок зеленого, когда ветер пригибал траву. Все это были звуки и образы его детства. Ничего не изменилось. Это должно было бы его утешить.
Но не утешало.
Проснувшись этим утром, Джек обнаружил, что Грейс уже ускользнула из постели и вернулась в свою комнату. Конечно же, Джек был разочарован. Он проснулся полный любви и желания, и ничего другого ему так не хотелось, как вновь заключить девушку в свои объятия.
Но он понял ее. Жизнь женщины не была столь свободной, как жизнь мужчины, даже жизнь женщины с независимым состоянием. Грейс должна была заботиться о своей репутации. Томас и Амелия никогда не скажут против нее ни слова, но лорда Кроуленда Джек знал не столь хорошо, чтобы предположить, как отец Амелии может отреагировать, если бы Грейс застигли в постели Джека. Что же касается вдовствующей герцогини…
И без слов было ясно, что сейчас она с удовольствием уничтожит Грейс, если ей дать для этого хоть малейший шанс.
Вся компания путешественников, за исключением вдовы (ко всеобщему облегчению) встретилась в столовой гостиницы за завтраком. Увидев входящую в комнату Грейс, Джек понял, что ему не удастся скрыть свои чувства от посторонних глаз. «Будет ли так всегда?» — задумался Джек. Будет ли он каждый раз при виде девушки испытывать такой неописуемый и ошеломляющий прилив чувств?
Это не было простым желанием. Его чувства были намного больше, чем простое желание.
Это была любовь.
Любовь. С большой буквы Л плюс витиеватый почерк, сердечки и цветы, и что–нибудь еще в этом роде – ангелы, и все эти надоедливые маленькие купидоны, предназначенные для приукрашивания.
Любовь. Это не могло быть ничем иным. Джек увидел Грейс и ощутил удовольствие. Не только свое, но
