– Я помолвлена и скоро выйду замуж. Ты не можешь отказаться, и я не намерена этого делать, так что я сомневаюсь, что наша репутация пострадает, если кто-нибудь меня видел.
У него отлегло от сердца от ее слов. Он приложил немало усилий, чтобы она не смогла от него отказаться, а она только что подтвердила, что не собирается этого делать, и слышать это было очень приятно.
– Отлично. Так почему тогда ты пришла?
– Я пришла не для того, чтобы обсуждать твоего отца – если тебя это беспокоит.
– Ничуть.
Она подняла одну бровь. Черт, почему он выбрал себе в жены единственную женщину на свете, которая умеет это делать? Она промолчала, но посмотрела на него так, что он понял, что она ему не верит.
– Я пришла, чтобы поговорить о бриллиантах.
– О бриллиантах, – повторил он.
– Да, – все тем же деловым тоном отозвалась она. – Надеюсь, ты о них не забыл?
– Как я мог! – Он понял, что она начала раздражать его. Вернее, не сама она, а ее поведение. Он все еще окончательно не пришел в себя от того, что видит ее у себя, а она сохраняет полное спокойствие.
– Я надеюсь, что ты все еще хочешь их искать. Обидно отказываться после того, как мы так далеко продвинулись.
– И у тебя есть идеи насчет того, что делать? Если мне не изменяет память, мы, кажется, уткнулись в стену.
Она открыла ридикюль и достала последнюю записку Изабеллы, которая была у нее в течение последних трех дней. Она развернула и аккуратно разгладила листок на его письменном столе.
– Я взяла на себя смелость показать ее своему брату Калину. Вообще-то с твоего разрешения, если ты помнишь.
Гарет коротко кивнул.
– Я уже говорила тебе, что он много путешествует по Европе и ему кажется, что записка написана на одном из славянских языков. Сверившись с картой, он понял, что это словенский. На нем говорят в Словении, – добавила она, увидев его недоумевающий взгляд.
– Разве есть такая страна?
– Есть, – наконец-то улыбнулась Гиацинта. – Должна признаться, что я тоже не знала о ее существовании. На самом деле это регион на северо-востоке от Италии.
– Так это часть Австро-Венгрии?
– А до этого она была частью Священной Римской империи. Твоя бабушка родом из Италии?
Гарет вдруг понял, что никогда над этим не задумывался. Бабушка Изабелла любила рассказывать ему истории из своего детства в Италии, но это были рассказы главным образом о еде и о праздниках – о вещах, интересных маленькому мальчику. Если она и упоминала о городе, в котором родилась, он, конечно, не запомнил его названия.
– Не знаю, – ответил он, чувствуя себя немного глупо. – Но, наверное, она родилась в Италии. Волосы у нее не были очень черными, скорее, как у меня.
– Я об этом думала. Ни в тебе, ни в твоем отце нет ничего итальянского.
Гарет не мог говорить за барона, но была довольно веская причина, почему он не похож на итальянца.
– Что ж, если она родилась на севере Италии, отсюда явно следует, что это место было где-то рядом с границей Словении, и потому она была знакома со словенским языком. Во всяком случае, настолько, что могла написать на нем две фразы. Однако я не могу себе представить, что она думала, что в Англии кто- либо сможет их перевести.
– Точно. – Гиацинта энергично кивнула головой. Поскольку Гарет все не понимал, что она пытается ему сказать, она продолжила: – Если бы ты захотел, чтобы твой секрет было трудно раскрыть, ты бы наверняка написал о нем на самом малоизвестном языке, не так ли?
– Как жаль, что я не говорю по-китайски, – пробормотал Гарет.
Она глянула на него – не то с нетерпением, не то с раздражением.
– Я также убеждена, что это последняя, окончательная зацепка. Любому, кто дошел до этой точки, придется приложить максимум энергии, и вполне возможно – денег, чтобы получить перевод. Не могла же она заставить пройти через это испытание дважды.
Гарет смотрел на незнакомые буквы и, казалось, что-то обдумывал.
– Ты не согласен? – настаивала Гиацинта.
– Ты наверняка согласна.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась она. – Это просто не... – Она запнулась, потому что до нее дошли его слова. – Ладно, положим, я согласна. Но мы оба можем согласиться с тем – в радости и в печали, – что я более изобретательна и хитра, чем любая женщина. А может быть, и мужчина.
Гарет подумал, не следует ли ему занервничать от ее слов «в радости и в печали»?
– Как ты думаешь, может, твоя бабушка была такая же... как я? – спросила Гиацинта, при этом выговорив конец фразы со вздохом, и Гарет понял, что она не такая спокойная, какой хочет казаться.
