палочку. Потом переживала целый месяц. И сейчас испытывала примерно те же чувства. Шургин и Алекс смотрели на нее напряженно, с таким ожиданием во взгляде, что она немедленно стушевалась. Впрочем, нрав не позволил ей показать собственную слабость.
– Это не повод, чтобы смотреть на меня как на врага, – заявила она, вздернув подбородок.
Шургин заметил знакомое упрямое движение и едва заметно усмехнулся. Диана немедленно вспыхнула. Ее сердце разрывалось между ненавистью и благодарностью. «Этот садист все прекрасно понимает, – неожиданно дошло до нее. – Наверное, он специально меня доводит и наслаждается моими нечеловеческими терзаниями».
Некоторое время она боролась с желанием в очередной раз поругаться, но потом увидела, с каким аппетитом он ест ее блины, и остыла.
– Все-таки вы молодец, – выдавила она из себя. – Я бы ни за что на свете не догадалась пролистать словарь. Я и на подчеркнутую строчку не обратила никакого внимания. Возила сборник с собой в Тихорецк, но даже не удосужилась прочитать насквозь.
– Полагаю, вам было не до этого, – сухо ответил Шургин.
Своим тоном он ясно показывал, что не нуждается ни в похвалах, ни в простом одобрении. Он уже сказал однажды, что им движет простая порядочность и точно так же, как ей, он помогал бы любой
– Да, ты действительно молоток, – между тем присоединился к похвалам Алекс. – Но тебе придется еще раз хорошенько пошевелить мозгами. Потому что, если мы не поймем, куда нести курицу, сокровище накроется медным тазом.
– У нас впереди целый день и целый вечер, – буркнул Шургин. – Или целая вечность – кому как нравится.
– Я хотела вас предупредить, – с вызовом сказала Диана. – На вечер у меня есть кое-какие планы.
– Планы? – переспросил Шургин, демонстративно подняв брови и привалившись грудью к кромке стола, чтобы оказаться поближе к смутьянке. – Разве в вашем положении строят какие-то планы?
– Я еще живая, Олег Павлович, – отрезала Диана. – Почему бы мне не распланировать вечер?
– Потому что вы живы только благодаря мне.
– И мне, – напомнил Алекс. – И я тоже не понимаю, о каких планах ты говоришь.
– Во-первых, мне хотелось бы поехать к мужу. Во-вторых, дозвониться до той загадочной женщины, которая приходила в больницу. И в-третьих, у меня назначена встреча. – Она помолчала и добавила: – Личная.
Шургин аккуратно собрал с тарелки остатки сметаны последним куском блина и, засунув его за щеку, уточнил:
– Свидание, иными словами.
– Просто личная встреча, – уперлась Диана. – Но важная.
– С кем?
– Послушайте...
– Нет, это вы послушайте, – оборвал он ее и одним движением стер сметанные усы салфеткой. – Я взял вас под свою защиту. Я несу ответственность за вашу безопасность. И раз уж вы пользуетесь моей добротой, будьте любезны докладывать мне обо всем, что вы делаете. И тем более обо всех, с кем вы встречаетесь.
Несколько секунд Диана молчала, потом поправила очки на носу и любезно ответила:
– Его зовут Виктор.
– Кто это? – Шургин не собирался довольствоваться малым.
– Просто человек, который однажды мне помог.
– Вижу, ваш стиль жизни уже давно сложился. Находите себе знакомых, которые вам всячески содействуют, верно? Кругом одни помощники и поклонники.
– Диана, – предупредил Алекс, – я не потерплю других мужчин рядом с тобой.
– Нет, Алекс, тебе придется. Я уже дала прямой ответ на твой не менее прямой вопрос и не хочу повторяться.
Алекс надулся, но через секунду нашелся с ответом:
– Но я все равно буду ждать и надеяться.
– Значит, вы собираетесь покинуть предоставленное мной убежище и идти на свидание, – пробормотал Шургин. – Не боитесь, что на вас снова нападут, а ваш Виктор не захочет вмешаться?
– Он не из таких.
– Отлично, – подвел итог Шургин. – Но предупреждаю: если с вами что-нибудь случится, меня на помощь не зовите, ясно?
Диана некоторое время взвешивала оба варианта. Перезвонить Виктору и сказать, что встреча откладывается до лучших времен? Нехорошо. Тем более он несколько раз подчеркнул, что ужин будет просто дружеским. Друзьям нельзя плевать в душу.
– А в больницу к мужу мне можно? – осторожно спросила она.
– Нет. Достаточно того, что вы звоните туда по номеру. Все равно вас не пустят в реанимационную палату. А если и пустят, то не дадут сидеть там долго и предаваться страданиям. Самое лучшее, что вы можете сделать, – это позвонить по номеру, который раздобыла Клара, и выяснить, чего хотела от вас та женщина.
Его раздражало, что она так хорошо выглядит. Очки, которые она купила после того, как потеряла свои, шли ей гораздо больше. Те, квадратные, делали ее лицо слишком уж строгим. А эти, кругленькие, выглядели кокетливо. И вот она сидит на его кухне в этих кокетливых очках и рассуждает о том, имеет ли право идти на свидание.
Алекс тоже его раздражал. Он был не просто дураком, а дураком деятельным, активным, даже агрессивным. И к тому же фигуристым. Накачанное тело и мужественная физиономия давали ему дополнительный повод для самодовольства.
Рассерженная тоном Шургина, Диана предпочла прекратить полемику и принялась звонить по телефону. Номер по-прежнему не отвечал. Однако она решила не отходить от аппарата и удобно устроилась на диване. Алекс некоторое время ходил вокруг нее, словно волк вокруг упитанной овцы, наконец не выдержал безделья и заявил, что отправляется в магазин за предметами личного туалета, отсутствие которых переживает очень болезненно.
Когда дверь за ним захлопнулась, Шургин принялся ходить по комнате вместо него. Диана несколько раз громко вздохнула, потом пошевелила ноздрями, покачала головой – всячески выражала свое отношение к этому хождению. Заметив ее уловки, Шургин ухмыльнулся.
– О чем это вы сейчас подумали, когда вот так вот ухмыльнулись? – немедленно спросила Диана, оторвавшись от аппарата.
– О том, что я вам небезразличен.
– Простите?
– Вы все время на меня так смотрите, будто хотите слопать. Боюсь, вы положили на меня глаз.
– Я?! – Диана вскочила со своего места, дыша так бурно, словно ее погрузили под воду и недопустимо долго держали там без воздуха. – Что за ерунду вы несете?!
– Это никакая не ерунда, – настаивал Шургин, наступая на нее. – Я разбираюсь в женских чувствах так же хорошо, как в марках автомобилей. Еще немного – и вы в меня влюбитесь.
– Ха!
– Не «хакайте», вы разоблачены. Ваш внутренний мир для меня – открытая книга. Вы ведь не можете похвастать тем же, верно?
– Тайные пороки мужчин – обжорство, пьянство и футбол – слишком жалки, чтобы предавать их огласке, – парировала Диана.
Она держалась храбро, но внутри у нее все вибрировало от напряжения.
– Зачем вы так близко ко мне подходите? – спросила она, делая маленький шажок назад, к дивану.
Шургин соорудил на лице хищную улыбочку и ответил:
– Думаю, вы догадываетесь.
