переговоры по телефону. Стас особо не таился, потому что был уверен, что, кроме себя самой, Вику ничто не интересует. А уж тем более – его работа. Имеет ли она отношение к убийствам?
«Надо же, – подумал Стас. – Как быстро оправдались мои надежды. Я мечтал, чтобы Вика нашла себе кого-нибудь другого, и она нашла. Несправедливо, что ее любовником оказался именно Воробьев. Отличный повод развестись! Ей просто некуда будет деться».
Он закинул ноги на стол, чего почти никогда себе не позволял, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. И в этот момент в кабинет ворвался разъяренный Пучков с багровым лицом.
– Стас, черт тебя подери! – заорал он так, что Бессонов едва не свалился на пол. – Ты напоминаешь мне слона в посудной лавке.
– Да в чем дело-то? – изумился тот.
– Дело в том, что ты лажанулся! Мы все лажанулись! – проорал шеф и швырнул на стол папку с бумагами. – Не сыщики, а болваны, ити его мать!
В проеме двери возникли изумленные Таганов и Вероника Матвеевна.
– Пока мы тут чухались, – продолжал фонтанировать Пучков, – пока решали, проклятие это или не проклятие, нам натянули нос. Провели, как мальчиков!
– Что, еще кого-то убили? – догадался Саша Таганов.
– Пока мы тут сопли тянули, вторую ниточку кто-то – чик! – и аккуратно обрезал. Регина Никонова умерла. – Блин, – сказала Вероника Матвеевна. – Блин, блин, блин.
– А с ней что случилось? – спросил Стас, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.
– Отравили некачественной водкой. Там, на месте, естественно, убеждены, что это несчастный случай. С утра пораньше Никонова отправилась к винному магазину. Нашла там двух собутыльников. Один местный, а второй – никому не известный. У неизвестного бутылка была с собой. Они выпили, закусили, все как полагается. Неизвестный теперь, соответственно, неизвестно где, второй собутыльник в реанимации, а Регина Никонова отдала богу душу.
– Приметы незнакомца?
– Ерунда, а не приметы, – отмахнулся Пучков. – Куртка, кепка, сутулая фигура, на пальце правой руки – дешевый перстень с эмалью.
– И что теперь делать? – растерянно спросила впечатлительная Вероника Матвеевна.
– Действуем, как договорились. Сегодня каждый мыслит самостоятельно, а завтра утром объединяем усилия. Я тем временем попытаюсь побольше узнать про Воробьева и Фокина-старшего. Ты жену свою, Стас, не трогай, на воробьевскую квартиру в Тушино не езди, понятно?
Стас и не собирался в Тушино. У него были другие планы – встретиться с Настей и показать ей все материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и двинулся в направлении офиса фирмы «Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника Матвеевна осталась в агентстве на хозяйстве.
Переделав все дела, в деcятом часу вечера она вышла на улицу и, пока возилась с замками и сигнализацией, успела изрядно промокнуть. Шел мелкий холодный дождь, в переулке было темно и безлюдно, и даже страшно, потому что здесь не ездили машины, и фонарь торчал на тротуаре всего один, и светил он себе под нос, словно не фонарь вовсе, а торшер.
Давненько уже Вероника Матвеевна не ходила в темноте по этому переулку. Обычно кто-нибудь из мужчин подвозил ее до метро. Но сегодня был особый день, все расстроились, разъехались, и ей придется одной тащиться по дождю. Она раскрыла зонт над головой, поправила сумку на плече и тронулась в путь.
Вокруг было так уныло, так пусто, что у Вероники Матвеевны совсем испортилось настроение. Ей стало казаться, что в ее жизни произошло уже абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего. Конечно, будет работа и всякие страсти-мордасти, связанные с расследованиями, но в ее личной жизни наступил полный штиль. Окончательно и бесповоротно. У нее взрослая замужняя дочь и интересная должность. На этом фортуна, похоже, решила остановиться.
Вероника Матвеевна расчувствовалась и сморгнула непрошеную слезу. И тут в переулок въехала машина. Машина двигалась медленно, ослепляя ее светом фар. Сначала секретарша было решила, что вернулся кто-то из мужчин, потому что других офисов в переулке не было – только задворки магазина. Однако когда авто проехало под тем самым одиноким фонарем, ей удалось разглядеть его как следует. Серая «Тойота». Ни у кого из своих такой не было.
«Тойота» тем временем поравнялась с ней и остановилась. «Случайные грабители не ездят на иномарках, – пыталась успокоить себя Вероника Матвеевна. – Просто кто-то заблудился».
Передняя дверца тем временем открылась, и из нее вылез высокий мужчина в черной куртке.
– Ну что, Вероника? – спросил он людоедским тоном. – Хотели меня провести?
Вероника Матвеевна тотчас узнала Фокина-старшего и так испугалась, что зонт в ее руке затрясся, словно в эпилептическом припадке. Фокин захлопнул дверцу машины и пошел прямо на нее.
– Чего вы хотите? – пискнула Вероника Матвеевна с отчаянием зажатой в угол горничной.
– Вас, – коротко ответил тот, продолжая наступление. Он был неотвратим, как большой пароход, надвигающийся на прогулочную лодку.
В голове Вероники Матвеевны пронесся смерч, выгнав из закоулков памяти все, что она знала о деле. Неужели все так просто? Фокин – и есть тот самый убийца, который оставляет за собой горы трупов! Вероятно, ему нравится семейная легенда о проклятии, которое наслал на Анну Ивлеву ротмистр Шестаков, и он всеми силами старается ее поддерживать. Тех же, кто ему мешает, безжалостно убивает. Он просто сумасшедший!
– Вы меня обманули! – сказал Фокин укоризненно. – Вы не работаете в министерстве. И не просто так приходили ко мне. Вы за мной следили, ведь так?
Вероника Матвеевна пятилась от него до тех пор, пока не стукнулась спиной о стену дома. Дом был старый, трехэтажный, и на его верхних этажах еще жили какие-то семьи, которым в скором времени предстояло в принудительно-добровольном порядке переселиться в Митино или куда подальше. Краем глаза Вероника Матвеевна заметила ржавую пожарную лестницу.
– Не вздумайте убегать! – предупредил ее Фокин, прикидывая, как поступить. Ему хотелось завоевать ее, что называется, с наскока, чтобы у нее не осталось времени на сомнения. Он решил, что сию секунду ее поцелует. Прижмет к стене, обнимет и...
Вероника Матвеевна неожиданно наклонила зонт и сунула его в нос не ожидавшему ничего подобного Валерию Антоновичу. Он отшатнулся и, потеряв равновесие, замахал руками. Воспользовавшись его замешательством, она бросила зонт на землю, скакнула к пожарной лестнице и с нечеловеческим проворством начала взбираться наверх.
– Вероника, стойте! – закричал Фокин и захохотал. Ему стало так весело оттого, что она испугалась и улепетывает, что он забыл про дождь и свои ботиночки не по погоде. – Остановитесь, ради бога!
Конечно, можно было уехать и оставить ее в истерическом ужасе прямо там, на пожарной лестнице, но Валерию Антоновичу неожиданно захотелось приключений и душераздирающих объяснений с последующими поцелуями.
– Я вас все равно догоню! – пообещал он и последовал за ней.
Лестница так дрожала, как будто по ней взбирался очумевший слон. Вероника Матвеевна добралась до балкона и перевалилась через перила, прикидывая, куда деваться дальше. В комнате горел свет, но никого не было видно. Она заколотила кулачком в стекло – безрезультатно. Фокин лез за ней и громко хохотал. «Он и впрямь сумасшедший! – ахнула она про себя. – Как это я не поняла с самого начала?»
Она заколотила сильнее. В глубине комнаты открылась дверь, и вошел мужик в широких семейных трусах с большим голым пузом, похожим на воздушный шар. В руках он держал пылесос с намотанным на плечо шнуром. Физиономия у него была озадаченная. Вероника Матвеевна прижалась носом к стеклу и закричала:
– Пожалуйста, пустите меня! Умоляю! – И заскребла пальцами по стеклу.
Мужик трусцой преодолел расстояние до балконной двери и, не выпуская пылесоса из рук, открыл ее. Вероника Матвеевна ворвалась внутрь, словно порыв штормового ветра, захлопнула дверь ногой и по очереди повернула все ручки.
– Вы что? – испугался мужик, наблюдая, как она мечется от шкафа к кровати. – Вы кто? Вы это зачем?
