Рыцарь астрального образа

всякой муровиной и подходил под определение «психограф». Коренная жительница Аркадьева Ксения Лужина и москвич Роман Сливка. Вот и связь между ними! Они отлично знали друг друга – и друг о друге наверняка тоже. Когда Роман увидел Ксению на вокзале, он сначала обрадовался, но она подала ему знак, чтобы Сливка лучше не подходил. Роман растерялся и расстроился. Возможно, он снова попытался связаться с Ксенией, и его просто-напросто шлепнули те два типа, которых к ней приставили?

Итак, вопрос номер один – кто приставил к Ксении Гришу и Вову? Вопрос номер два – зачем? Вопрос номер три – где Ксения познакомилась со Сливкой? Как они узнали друг о друге? Кудесников сам видел, что девица впадает в транс и что-то такое строчит со скоростью пулемета. Возможно, соглядатаев интересует ее рукопись? Вернее, не их самих, а их хозяев. В таком случае где эти хозяева?

Вероятно, даже самой Ксении об этом неизвестно. Если же она в курсе, есть шанс, что назавтра она поделится сведениями с Траскевичем. Этот «королевич Елисей» должен явиться прямо с утра, он клятвенно обещал.

Зато теперь можно смело идти к Людмиле Пановой и разговаривать с ней уже совсем, совсем по- другому. «Никакие они не любовники! – сообразил Кудесников. – Они – контакторы! Целая группа психографов! Может такое быть? Запросто. Но ведь в этом нет ничего противозаконного... Почему они прячутся? Для чего вся эта конспирация?» Ах, если бы он узнал все это до того, как убили Сливку! Можно было бы отчитаться перед Викторией и успокоить ее, сообщив, что ее муж ездит в Аркадьев вовсе не по амурным делам!

Не стоит забывать, что перед смертью Сливка сменил гостиницу и с раннего утра отправился на Рябиновую улицу. Интересно, удалось Марьяне узнать что-нибудь про нее?

Тут его словно током стукнуло: дом престарелых! Если он поторопится, то еще успеет потанцевать с бабуськами, если там действительно ожидаются танцы. Марьяну злить совсем не хочется, да и нравится она ему, чего уж греха таить. Итак, трагический выбор: Марьяна или Людмила Панова? Спасение собственной шкуры или продвижение расследования?

После недолгих раздумий умный Кудесников решил погнаться за двумя зайцами сразу. Показаться в доме престарелых, потом сгонять к Пановой домой, вновь вернуться на танцевальный вечер и закрыть его грандиозной румбой или самбой, или гопаком на худой конец.

С большим трудом он нашел распечатку, где был указан адрес богоугодного заведения и нарисован чертеж той части города, в которой оно располагалось. Нужный дом оказался отмечен крестиком. План выглядел толковым, и Арсений быстро добрался до места. Мероприятие еще только начиналось.

Он прокрался в актовый зал, заполненный божьими одуванчиками, нарядившимися в честь праздника, и присел на свободный стул, вызвав хихиканье в первых рядах. На сцене, в президиуме, расположились Лебедев с Сачковым и Марьяна. Судя по всему, остальные официальные лица посещали в это время другие мероприятия. А эти трое так и должны были плечом к плечу дойти до главного дня – Дня города. Праздник был на носу, и Кудесникову страстно хотелось убраться из Аркадьева еще до того, как загремят фанфары и затрепещут на ветру флаги.

Марьяна выглядела прелестно в простом льняном платье, вся в обрамлении чувственных кудряшек. Заместитель мэра постоянно поворачивал голову и смотрел на нее с вожделением. Серый волк, заключивший контракт с Красной Шапочкой. «Ставлю глаз против шарика для пинг-понга, что в конце концов он ее слопает», – подумал Кудесников. Мысль прошла навылет, всего лишь царапнув сознание. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы рана начала кровоточить.

– Вы опоздали! – прошипела его «крыша», когда торжественная часть завершилась, а сановные гости гуськом спустились со сцены. – Вы опять оставили меня один на один с моими проблемами!

– Как прошел обед? – ответил вопросом на вопрос Арсений. – Старый друг сделал вам непристойное предложение?

– Нет. Он джентльмен.

– О! Как это я сразу не догадался!

От нее пахло горькими духами, а на губах лежала сладкая земляничная помада, и в какой-то момент Арсений перестал понимать, что она говорит, а просто смотрел на эти губы. Потом потряс головой.

– Бр-р-р.

– Что вам не нравится? – тотчас взъелась Марьяна.

– Скажите правду: чего ждут от меня эти старухи? – с подозрением спросил он, стараясь смотреть не на нее, а на Кондрата Мироновича, который стоял возле двери и, как заводной, всем пожимал руки.

На нем была новая косоворотка с мятым подолом, не вынесшим долгого и потного сидения в президиуме.

– Пропустили два обязательных приема пищи! – попенял Сачков и потряс руку Кудесникова тоже. – А ведь еда для делового человека – та же работа. Мы на вас рассчитывали, молодой человек! Хорошо хоть, вы на танцы успели.

– Я и сам рад несказанно, – воскликнул Кудесников. – Скажите, а чей это замысел – устроить танцы в доме престарелых? Почему не спектакль, не выступление духового оркестра, не чтецы-декламаторы на летней веранде? Почему?

– Это была инициатива снизу, – ответил Кондрат Миронович. – Они хотят плясать – и баста. А мы должны потакать желаниям пожилых граждан, поскольку они – старожилы города. Как мы будем выглядеть, если в День города не потрафим его старожилам?

– Все ясно, – ответил Кудесников. – Вы, Кондрат Миронович, должны открыть бал. На первый тур вальса нужно, я полагаю, пригласить старосту этого курятника. Только ведите медленно, а то бедная активистка окочурится от такой нагрузки.

Сачков воспринял его слова совершенно серьезно и сообщил:

– В холле дежурит «неотложка», все предусмотрено.

– Чувствуете? – обернулся Арсений к Марьяне. – Здесь одни бабушки, а дедов вообще почти нет. Так, отдельные сморчки, размазанные по стеночкам. Как всегда – выживают сильнейшие. Вы должны относиться ко мне бережней, идет?

– Еще бережней?! – ухмыльнулась она. – Куда это вы смотрите?

– Хочу выйти в сад, подышать ароматом акации.

– Где это вы видели акацию? – спросила Марьяна, вскользь улыбнувшись Лебедеву, который стоял поодаль и беседовал с руководством дома престарелых, однако упорно держал ее в луче своего взгляда.

– Мне действительно необходимо сосредоточиться, – настаивал Арсений. – Думаю, когда заиграет музыка, меня начнут рвать на части, я ведь здесь самый завидный кавалер.

Марьяну позвали, и она на секунду отвернулась, позволив Кудесникову перевести дух.

– Вы молодой аллигатор, – сказал Константин Лебедев, незаметно подходя сзади. – У вас отменный аппетит и крепкие зубы. Однако вы неразборчивы... в еде.

Он двинул шелковистой бровью, показывая, что вовсе не шутит. «Ну, вот, – подумал Арсений. – Не хватало мне еще только его ревности. Если я проколюсь, он просто подожжет мне хвост, и будет такой фейерверк!»

– Вообще-то я сыт, – ответил Кудесников. – Причем по горло. Просто чертовски галантен, вот и все.

Он хотел посмотреть на заместителя мэра заискивающе, но у него ничего не получилось. Взгляд вышел нахальным, как у шкодника, считающего свои пакости классным развлечением.

– Пойду понюхаю акацию, – добавил он примирительным тоном.

– Возьмите с собой какую-нибудь старуху, – посоветовал Лебедев. – А еще лучше двух. Они не дадут вам скучать.

«Вот гнида», – сердился Арсений, подставляя локти двум сухоньким бабуськам, которые спорили в уголке по поводу текста старой песни. Старушки охотно пошли с ним в сад, однако все еще продолжали пикироваться на ходу. Одна говорила:

– Ты принес мне маков цвет, быдто мне осьмнадцать лет.

– Старая ты склероза! – негодовала вторая. – Все позабыла! Ты дарил мне алый цвет на мои осьмнадцать лет.

– Осьмнадцать – это сколько? – заинтересовался Кудесников.