вариант есть дача кузины, но без меня ей там, судя по всему, не в кайф!
– Знаешь, я приглашу ее к себе пожить, – неожиданно решил Бунимович.
– Остынь! Она не из тех девиц, которые легко относятся к случайным связям.
Костя, которого обозвали случайной связью, рассердился:
– Мне не нравится, что хорошенькая девушка ушла отсюда в слезах! Бунимовичи никогда не заставляли женщин плакать.
– Закажи себе герб и сделай на нем такую надпись, – ехидно сказал Никифоров. – Кроме того, она не так молода, как тебе кажется.
– Но ей ведь не больше тридцати?
– Лет двадцать восемь. Ну, двадцать семь. В таком возрасте женщины уже должны иметь семью, воспитывать детей, а не бегать с коньяком по случайным знакомым!
– Что она тебе такого сделала? – с любопытством спросил Костя.
– Она не дает мне работать. У нее масса проблем, которые некому решать.
– Так, может, ты реши, и все утрясется? – спросил мудрый Бунимович. – И ей будет хорошо, и тебе. Мне кажется, ты злишься именно потому, что тебе хочется ей помочь, однако считаешь, что это ниже твоего достоинства.
Никифоров оттолкнул от себя коньяк, вскочил и заметался по кухне.
– Пропади ж она пропадом! – выплюнул он. – Рыжая заноза! Если бы ты только знал, какая она наивная, уму непостижимо! Ее ничего не стоит обвести вокруг пальца.
Бунимович немедленно решил, что, когда Полина вернется, он не станет хватать ее за коленки. Никогда ни одна женщина не вызывала в его друге такого шквала эмоций. А где эмоции, там и чувства. Надо немедленно вернуть девицу обратно.
– Я ее догоню, – заявил он и поднялся.
– Я сам, – оттолкнул его Никифоров и, распрямив плечи, отправился к двери.
Вышел на лестничную площадку и тут же испугался, что она ушла совсем и он ее не найдет.
– Поля! – крикнул он в гулкую тишину подъезда.
В ответ откуда-то снизу шмыгнули носом.
– Идите сюда! – приказал он, расслабившись. – Будем пить ваш коньяк и курить ваши сигареты.
– Вы меня ненавидите! – раздался полный горя всхлип. – Я вам никто – посторонняя тетя!
Никифоров ухмыльнулся и понял, что ему безумно нравится роль покровителя.
– Идите-идите! – повторил он, постукивая ногой по полу.
Она продолжала сопеть и не шла. Пришлось спуститься на один этаж. Бедолага сидела на подоконнике зареванная, с красным носом и пятнистой физиономией.
– Перейдем на «ты»? – предложил Никифоров.
– Зачем это? – подозрительно спросила она.
– Думаю, ты прибежала ко мне с очередной девичьей заботой.
– Меня хотят убить! – выпалила Полина.
– Ну да!
– В привидение ты тоже не верил! – напомнила она, и это «ты» прозвучало так трогательно, что Никифоров даже сжал челюсти, чтобы не размякнуть.
Действительно, он не поверил ей в первый раз и совершенно напрасно. Может, она и сейчас не придумывает? Кто-то действительно хочет ее убить? Он вспомнил, как она выскочила из лесу с перекошенным лицом, и решительно взял ее за локоть:
– Давай вернемся в квартиру. Иначе Костя выпьет коньяк сам, и мы не выгоним его из дому.
– Я не собиралась оставаться у тебя на ночь, – испугалась Полина. – Вернее, я хотела бы остаться, но не в том смысле, в каком ты, может быть, подумал! – выдавила она из себя.
– Не волнуйся! – Никифоров с самым серьезным видом похлопал ее по плечу. – Если ты останешься, мы будем как брат и сестра.
Полине совершенно не хотелось крепить в нем братские чувства, но она, конечно же, с радостью кивнула. Ей казалось, будто она только что тонула и уже погрузилась в черную пучину отчаяния, но каким-то волшебным образом вдруг снова очутилась на поверхности, глотнула воздуха и увидела солнце.
Важный Бунимович встретил их на пороге кухни.
– Я думал, вы математичка, – заявил он, чтобы сразу расставить все точки над «i».
– Мы перешли на «ты», – сообщил Никифоров, подталкивая Полину к облюбованной ею табуретке. – Вы с ней тоже можете перейти. В конце концов, мы собираемся вместе напиться.
Бунимович решил, что это метафора, потому что Никифоров никогда не напивался.
– Послушай, Поля, – спросил он, охотно переходя на «ты». – Возможно, ты голодна? Мы можем тебе что-нибудь предложить. Ты любишь кальмары из пакетиков?
– Она любит все! – уверенно заявил Никифоров и двинулся к холодильнику.
Никогда, ни с кем он не чувствовал себя таким всемогущим, таким великодушным, таким замечательным! Зачем он ее гнал? Ее надо всего лишь хорошенько накормить и держать при себе. И тогда можно заниматься делами и не раздражаться, и не думать поминутно о том, что она куда-то делась и с ней что-то случилось.
– Я не могу есть! – остановила его Полина. – Кофе я бы еще выпила, а есть не могу. Я очень нервничаю.
– Ого! – немедленно насторожился Никифоров. – Тогда дело серьезное. Привидение, помнится, не лишило тебя аппетита.
– Какое привидение? – изумленно спросил Бунимович, раздирая обертку шоколадки, которую он избрал закуской под коньяк. – Вот рюмки, разливайте.
– Я тебе потом расскажу, – пообещал Никифоров. – Сейчас пусть Поля посвятит нас во все свои неприятности. Мы их рассмотрим со всех сторон, рассортируем и примем конструктивное решение.
– За мной охотятся какие-то люди, – сообщила Полина, понюхав коньяк. Потом высунула язык, лизнула его и зажмурилась.
Бунимович тоже зажмурился. Ему очень хотелось рассказать анекдот и посмотреть, как она будет реагировать. Если у нее хорошее чувство юмора, он потреплет ее по коленке. Впрочем, поймав острый взгляд Никифорова, он вспомнил, что тут особый случай, и потупился.
– Их целых три человека.
Она рассказала про анемичного мужчину, от которого ее спас вовремя появившийся Никифоров, про девицу, что сделала ей в лифте укол, про то, как она оказалась в морге, и про обратное путешествие в электричках. Потом дело дошло до «почтальона» и его внезапного появления возле метро.
– С тебя не спускают глаз! – воскликнул Костя, проглотив кусок шоколадки. – Наверное, этот тип спрятал где-то неподалеку от дачного поселка машину и, когда ты отправилась с Дякиным в город, поехал за вами.
– Что, если он Николая Леонидовича – того? – испуганно спросила Полина. – Кокнул? Тот исчез из отделения милиции, и я до сих пор не знаю, куда он подевался!
– У меня есть номер его мобильного телефона! – вспомнил Никифоров. – Мы недавно договаривались о прокладке дороги, пришлось созваниваться и обсуждать детали. Сейчас я ему позвоню.
Он отправился в комнату, и Костя мгновенно активизировался.
– Знаешь анекдот про прапорщика? – спросил он, отчетливо понимая, что нарушает данное самому себе слово. – Заходит прапорщик в казарму. Видит, все солдаты спят, а один сидит и смотрит на свои ноги. Ну, вот.
Костя тоже уставился на свои ноги, отчаянно борясь с голосом совести. Сейчас он расскажет анекдот до конца, Полина засмеется, откинув голову, расслабится, тут-то он и потреплет ее по коленке. Кажется, Косте впервые самому стало понятно, для чего он рассказывает женщинам анекдоты.
– И что дальше? – с любопытством поинтересовалась Полина, косясь на дверь. Где-то там, в комнате, Никифоров пытался разобраться в ее делах. С ума сойти.
– Дальше? – прокряхтел Костя. – Дальше я забыл. – Он покраснел и налил себе еще коньяку.
– С Николаем Леонидовичем все в порядке, – сообщил Никифоров, появляясь в кухне. – Его обвели вокруг пальца. Он протирал стекла автомобиля, когда из отделения вышел человек в штатском. Однако
