– ...тоже Андреевич, – подал голос Бунимович, с любопытством разглядывая Полининых родственников.
– Группа поддержки? – усмехнулся Эдуард. – Ну-ну.
Им предложили сесть, и они устроились в самом центре длинного дивана – плечо к плечу.
– Это было так ужасно! – заявила тетя Муся, и ее выпученные глазки наполнились слезами. – Их нашли на какой-то даче, в какой-то Демьяновке, у черта на куличках. Просто брошенный полуразвалившийся дом. Какие-то алкоголики решили в него залезть, посмотреть, можно ли там чем-нибудь поживиться. Они влезли и увидели... Увидели...
Тетя Муся прижала ладонь ко рту.
– У Максима в пиджаке лежали документы и бумажник. Так что с установлением личности не было никаких проблем. Их привязали к стульям, – продолжил за нее Эдуард. – И надели на голову пакеты. Обмотали клейкую ленту вокруг шеи. В общем, зрелище не для слабонервных. Я так думаю. Мы сами, конечно, не видели, нас в морг вызывали на опознание. Позже следователь нам все рассказал. Их вообще было очень трудно узнать, особенно Люду.
– Конечно, это была она! – воскликнула тетя Муся, высморкавшись в платок. – Что я, Люду не узнаю?
– Во что она была одета? – быстро спросил Никифоров. – Вы знаете?
– Да, нам показали вещи, – пропыхтела тетка. – Она была в зеленом брючном костюме. И в белой блузочке. И у нее почему-то на руке были часы Пелагеи – такие, знаете, с темным ремешком. Я не поняла, как они к ней попали. Ведь это твои часы?
– Я ей отдала, потому что ее собственные сломались перед самым отъездом, – торопливо пояснила Полина.
– И сережки я опознала серебряные. А потом... меня увели.
– И мне пришлось опознавать их... не по одежде, – кашлянув, добавил Эдуард и сцепил перед собой руки.
– А почему милиция обратилась не к ближайшим родственникам, а к вам? – спросил Бунимович, до сих пор не подававший голоса.
– Да мы и есть ближайшие родственники! – воскликнула тетя Муся. – Может, не формально, но по существу. У кого хотите спросите, мы поддерживали самые тесные отношения.
– Наверное, по этому поводу следователи мучили вас вопросами, – сочувственно сказал Никифоров. – Им на все наплевать, только бы дело не повисло. Как пить дать, спрашивали, кому выгодна их смерть.
– Да никому! – всплеснула руками тетя Муся.
– А брату Максима? – мягко уточнил Андрей.
– Он что-то такое преподает в американском университете, живет с семьей за океаном. Не думаю, что его дела так плохи.
– И у него наверняка есть алиби, – поддакнул Эдуард, потерев лоб.
– А у вас спрашивали про алиби? – поинтересовалась Полина. – Когда... их убили?
– Не знаю, сколько времени проводится экспертиза, – ответил тот, – но, насколько я понял, у следствия есть основания считать, что смерть наступила десятого числа.
– В тот день, когда Люда привезла меня сюда! – воскликнула Полина.
– Максим улетал на конференцию накануне, – задумчиво добавил Эдуард. – Девятого я повез его в аэропорт, и он исчез по дороге. Я уже рассказывал...
– Возможно, именно те мужики отвезли его в Демьяновку и привязали к стулу. А на следующий день схватили Люду. Привезли туда же и... убили.
– Их мучили? – спросил Костя с тревогой.
– Совершенно точно нет. На столе стояли пустые бутылки с водой. Им даже давали пить.
– А где находится эта Демьяновка, и кому принадлежит дача? – задал новый вопрос Никифоров.
– Нам сказали! – оживилась тетя Муся. – Какому-то незнакомому типу. Степанцеву. Спрашивали, не знаем ли мы его?
– Зовут Аркадий Михайлович, – дополнил Эдуард. – Мы никогда о таком не слышали. В прошлом снабженец, ныне в преклонных годах, служит сторожем на плодоовощной базе.
– В лицо мы его тоже не узнали, – заявила тетя Муся. – Нам показывали фотографию из паспорта.
– Гляди, как милиция оперативно действует! – заметил Бунимович.
– Убийства, как правило, раскрываются по горячим следам, – со знанием дела сказал Эдуард.
– Ничего себе – горячие следы! – воскликнула тетя Муся. – Если Людмилу и Максима убили десятого числа, с тех пор прошло больше недели.
– Несчастливая цифра, – заметила Полина. – Десятого апреля мы хоронили прадедушку. А теперь вот – десятое июня, и опять...
– Прадедушка умер сам, в собственной постели. Ему было девяносто восемь лет, – немедленно возразил Эдуард. – Насильственная смерть – совсем другое.
С этим утверждением никто не стал спорить.
– Тебе, Пелагея, нужно явиться к следователю, – сказала тетя Муся. – Тебя обязательно должны допросить.
– Зачем? – испугалась та.
– Ты можешь владеть какой-нибудь важной информацией, которой не придаешь значения! Вот тебе карточка следователя.
Полина взяла карточку с опаской, словно та собиралась ее укусить.
– Хоронить, конечно, сейчас не дадут, – сказал Эдуард, поднявшись.
– Пока не найдут убийцу, – добавила тетя Муся.
– Скорее, убийц. Провернуть такое дело в одиночку довольно трудно. Нужна физическая сила.
На следующий день Полина действительно побывала у следователя. На этот раз к ее рассказу о нападениях отнеслись с гораздо большим вниманием. Ей даже показывали фотографии разных людей, но она никого на них не признала.
– Думаю, следователь пришел к выводу, что связи все-таки нет, – Полина поделилась своими мыслями с поджидавшим ее Никифоровым. – Потому что у меня с Людой и Максимом не было долгих контактов. Мы и виделись-то всего ничего! На похоронах прадедушки день и целый день десятого июня, когда Люда давала мне наставления и привезла на дачу. Вот, собственно, и все.
– Но Поля! – горячо возразил тот. – Если я не полный болван, то ты как самостоятельная человеко- единица не могла возбудить у целой группы людей неконтролируемую ненависть! Или могла? – неожиданно замер он. – Может быть, директриса вашего дома престарелых продавала казенные наволочки на сторону? Или воровала сосиски из столовки?
– Я работала там простой нянечкой! – с надрывом ответила Полина. – За что за мной охотиться со шприцами?
– Да уж, эти шприцы! – согласился Никифоров. – Они наводят на мысль о больнице и врачах.
– Кстати! – оживилась Полина. – Все эти люди... Они умеют делать уколы. Вот если бы тебе дали в руки шприц и велели ввести кому-нибудь снотворное в экстремальных условиях? Ты бы смог?
– Думаю, вряд ли, – пробормотал Никифоров.
– Значит, эти люди – медицинские работники! – с победным видом заключила она.
Никифоров вытянул губы трубочкой, немного постоял так и ответил:
– Совсем даже не обязательно, Поля! Но ты, кажется, натолкнула меня на мысль...
Она затаила дыхание. После того, как Никифоров разоблачил близнецов Дякиных, она прониклась уважением к его аналитическим способностям. Возможно, если он как следует пораскинет мозгами, его озарит, и все сразу станет на свои места? Он догадается, кто убил Люду и Максима, кто охотится за ней и пытается заколоть ее снотворным.
– Мы вот что забыли спросить у тети Муси, – не удержалась и выпалила она. – Может, Люде или Максиму делали уколы? Допустим, вкатили снотворное, как мне тогда, и увезли в эту самую Демьяновку? А потом, спящих, задушили пакетами?
– Вряд ли тете Мусе об этом сообщили, – сухо заметил Никифоров. – В милиции ей не рассказывали о деталях убийства, а только задавали вопросы. Из которых она, собственно, и извлекла всю переданную нам
