страшного, сама справится. Вот отдохнет и... Отдохнула!
– Она уехала от меня вечером десятого числа, – сообщила Полина. – Не знаю, сколько точно было времени, уже начало смеркаться. А вы когда с ней виделись?
– Непосредственно перед поездкой в аэропорт, куда она так и не доехала. Я ждала ее в кафе «Мелочи жизни» неподалеку от своего дома – это в Тушино. Людочка забрала пакет, мы распрощались, и она укатила.
– На своей машине?
– Ну, да. Она рассчитывала оставить ее на платной стоянке, кажется. Надо сообщить в милицию, пусть ищут ее «Фольксваген»! Полиночка, наверное, это должны сделать вы. Я имею в виду – заявить об исчезновении. Или тетя Муся. Я знаю, что она всегда была связующим звеном между Людочкой и остальными родственниками. У нас в больнице все знают телефон тети Муси.
– Я предупрежу ее. Мы посоветуемся, – сказала Полина. – А... А вы не знаете, эти угрозы... Они могли быть как-то связаны с клиникой?
– С клиникой? – удивилась Наташа. – Не знаю... У нас работа – собачья. Трудная, как на корабле. Все силы отнимает, вот что я вам скажу.
– Я подумала: Максим как заведующий отделением мог иметь массу всяких возможностей... – неопределенно заметила Полина. – Я работала в доме престарелых и знаю какие вещи проделывает руководство...
– У нас главврач – кремень! – покачала головой Наташа. – У него никакие «такие вещи» не проходят. Да, отделение у Максима тяжелое, больным прописывают сильные обезболивающие, но я не верю, что он замешан в чем-то противозаконном.
– То, что она не верит – еще ничего не значит! – заявил Никифоров, который ждал Полину в машине и изрисовал целый блокнот графиками функций. – Когда твои родственники должны были вернуться?
– Через два дня. Оба.
– Это что же – конференция в Париже длилась десять дней? Возможно, у главврача тоже рыльце в пушку? Что, если они переправляют через границу наркотики?
– Мы это вряд ли узнаем, – покачала головой Полина. – У нас нет никакого доступа к информации. Мы вне игры. Думаю, пришло время обратиться в милицию.
– Полагаю, заявление у тебя сейчас не примут.
– Почему это?
– Двое взрослых людей, муж и жена, уехали из дому. На работе должны появиться только через два дня. Какие основания начинать поиски?
Полина вспомнила, как объяснялась с милиционером по поводу преследования, и сникла. Действительно, никаких шансов на успех. Кроме того, в душе у нее жила робкая надежда на то, что через два дня Люда и Максим действительно объявятся – целые и невредимые – и устроят ей выговор за то, что она связалась с тетей Мусей и даже отдала ей ключи от их квартиры. Впрочем, это не она связалась с теткой, все было наоборот. Главврачу клиники сообщили, что Максим не прибыл на конференцию, тот дал распоряжение разыскать его, из клиники позвонили тете Мусе, а та послала Эдуарда в только что купленный Анохиными дом на разведку. Эдуард беспокоился еще и потому, что Максим так неожиданно исчез по дороге в аэропорт.
Они уже подъезжали к дому, когда у Никифорова зазвонил мобильный телефон.
– А, Николай Леонидович! – воскликнул он игривым тоном. – Что? Что вы говорите?! О, боже мой.
У Никифорова так быстро изменилось выражение лица, что Полина испугалась. Он побледнел и свернул на обочину. Выключил мотор и жестко переспросил:
– Когда, завтра? Хорошо. Ладно. Я понял.
Отключился, сделал глубокий вдох, выдох и только тогда повернулся к Полине.
– Случилась ужасная вещь. Твоя сестра и ее муж... Они мертвы. Их тела нашли на какой-то даче. Твоя тетка звонила на мобильный, но мы его с тобой оставили дома. Она отправилась искать тебя в дачный поселок и сказала Дякиным, что вернется туда завтра после пяти вечера. До этого времени она будет в милиции. Ей предстоит опознание и все такое...
Полина глядела на него во все глаза.
– Ну-ну! – сказал Андрей и, взяв ее за шею, прислонил лбом к своей груди. – Держись. Ты сильная, я знаю.
Вопреки его ожиданиям Полина не заплакала, а впала в шок. Ему с трудом удавалось с ней ладить, потому что она просто-напросто одеревенела. Он довез ее до дому, дал успокоительного и уложил в постель. Она лежала молча и смотрела в потолок до самой ночи. Потом позволила напоить себя горячим чаем и коньяком, который остался со вчерашнего вечера. Когда Никифоров через пару часов зашел к ней, то увидел, что она заснула, так и не изменив позы.
Утром она приплелась на кухню и выглядела, как рабыня на плантации. Еле-еле переставляла ноги и едва ворочала языком. Даже призванный на подмогу Бунимович не смог ее расшевелить.
– Поля! – увещевал он. – Ты должна встряхнуться. За тобой охотятся какие-то личности. Возможно, они имеют отношение к смерти твоих родственников. Ты должна взять себя в руки и поехать к следователю, чтобы рассказать ему о покушениях.
– Я не хочу, – качала головой Полина. – Следователь все запишет, но меня защищать не будет. Меня убьют, и вот тогда они откроют дело.
– Девушку, которая находится под моим покровительством, не убьют, – резко заявил Никифоров. – Ты попросила у меня защиты, и я тебе ее предоставлю.
– Да-да, – пробормотала она. – Случай в магазине уже забыт.
– В тот момент я не очень верил в серьезность всего этого дела! – покаялся он. – Кстати, нам следует собираться и ехать за город. Твоя тетя обещала появиться там после пяти. Конечно, мы остановимся у меня, а не в доме с привидениями.
– Дом с привидениями? – пробормотал Бунимович. – Может, провести переговоры по телефону?
– Все в порядке, Костя, это просто метафора, – похлопал его по плечу Никифоров. – Да, мне еще надо позвонить экономке и попросить, чтобы она присмотрела за кошкой.
Когда они появились в поселке, близнецы Дякины немедленно вышли из ворот и, волнуясь, повторили всю историю с самого начала – как приехала тетя Муся, что она сказала, что просила передать...
– Держитесь, дорогая! – сочувственно сказал Николай Леонидович и потряс Полину за руку.
– Мы готовы помочь, – поддакнул Иван Леонидович. – Если потребуется.
Никифоров завел Полину к себе и устроил в кресле. Она с тоской глядела на дом, с которого все, собственно, и началось. Как только она в него въехала, жизнь ее круто переменилась. Все пошло наперекосяк. Сначала привидение, потом маньяк, потом покушения, исчезновение Максима... И теперь вот – двойное убийство.
Ее станут допрашивать. Надо будет предъявить следователям свое алиби. А что, если у нее не окажется алиби?
– Кстати, кому достанется имущество твоих родственников? – спросил из-за ее спины Никифоров. – Тебе? Или, может быть, тете Мусе?
– Я не знаю, – вздрогнула Полина. – Я не сильна в родственных связях... У них нет прямых наследников. Я не прямая. А уж тетя Муся и подавно. У Люды имеются более близкие родственники – где-то под Волгоградом, кажется. А этот дом, – она кивнула головой, – записан на Максима. А у него вообще – только родной брат и племянники...
– Но, возможно, они оставили завещание? – не отставал Никифоров. – Они были современными людьми, хорошо обеспеченными.
– Надо спросить у тети Муси, – решила Полина. – Напомни, когда она приедет.
На этот раз тетя выглядела совсем не так хорошо, как прежде. Она вылезла из машины помятая, бледная и растерянная. Даже ее круглые щечки обвисли, придав ей унылый вид. Мрачный Эдуард следовал за ней, словно телохранитель.
– А почему вы... здесь? – спросила тетя Муся, входя в никифоровскую гостиную.
– Нам тут комфортнее, – ответил тот.
– Тетя, Эдуард – это Андрей Андреевич, – неловко сказала Полина. – А это Константин...
