разных сторон вошли два молодых мужчины. Оба брюнеты, оба высокие, крепкие, с простецкими физиономиями и мозолистыми трудовыми руками. Они поглядывали на полки с продуктами, но ничего не брали. Даже корзинок у них при себе не было. Столпившись возле чипсов, подростки толкались и гоготали, как гуси.
Полина поняла, что ее взяли «в коробочку», только когда кто-то загородил свет.
– Андрей Андреевич! – что было мочи крикнула она, позабыв от страха, что они перешли на «ты».
Тут же что-то ужалило ее в плечо. Она рванулась изо всех сил, шприц упал на пол, и один из нападавших прошипел:
– Черт!
Потом повысил голос и, поддерживая Полину за талию, сказал:
– Осторожнее, тут женщине плохо!
Полина почувствовала, что мир куда-то уплывает. Картинка исказилась, предметы стали такими, словно отражались в кривом зеркале. И тотчас в этом зеркале появился знакомый силуэт, который заревел страшным голосом:
– Костька! Сюда, твою мать!
Полина очнулась, когда на улице уже стемнело. Летняя ночь хозяйничала в комнате – окно было распахнуто настежь, занавеска вылетела наружу и танцевала в ветвях соседнего дерева. Никифоров очень прямо сидел на диване у нее в ногах. Глаза его были закрыты, на лице – сосредоточенное выражение. Бунимович дремал в кресле, бесшумно вдыхая и громко выдыхая. Умиротворяющая картина заставила Полину некоторое время лежать неподвижно. Потом она пошевелила ногой, и Никифоров мгновенно ожил.
– Есть! – громко сказал он, встретившись с ней глазами. – Костька, вставай, она пришла в себя.
Тот немедленно встал и навис над ней, загородив свет настольной лампы.
– Ну-с? – спросил подскочивший Никифоров тоном ненастоящего, киношного доктора. – Как мы себя чувствуем? – И потер руки.
– Ты просто свинья! – немедленно сказала Полина. Еще несколько дней назад представить, что она бросит ему в лицо подобное обвинение, было немыслимо. – Я ведь говорила, что за мной охотятся! Обязательно нужно было проверять!
– Больная чувствует себя хорошо, – сделал заключение Бунимович, принимая вертикальное положение.
– Пить! – потребовала Полина. Именно потребовала, потому что они оказались виноваты. Оба. – Вы кого-нибудь схватили хотя бы? Сдали в милицию?
Ее защитники переглянулись. Стало ясно, что они никого не схватили и не сдали. У Бунимовича на скуле наливался багровый кровоподтек, а у Никифорова была разбита рука.
Он налил в стакан минералки и сказал:
– Зато мы знаем, как они выглядят. И знаем, что их много.
– Четверо, – поддакнул Бунимович.
– Пятеро, – поправила Полина, придерживая свободной рукой голову, чтобы она не рассыпалась на кусочки. – До этого я видела троих, и в магазине на меня напали еще двое.
– Это какое-нибудь тайное общество! – сделал вывод Костя. – Какая-нибудь подпольная организация. Какая-нибудь «Азазель».
– Что они имеют против меня? – проскрипела Полина, свесив ноги с кровати и обнаружив, что ее сарафан помялся так, будто на нем плясал слон.
– Мы купили тебе халат, – сообщил Никифоров, заметив ее испуг.
– И тапочки, – подхватил Костя.
– Белые? – уныло спросила она.
Они купили ей не только халат и тапочки, но и еще какую-то одежду, которую выбирала продавщица. Бунимович двумя руками показывал, какой толщины и высоты Полина, а продавщица, нервно облизывая губы, выхватывала из ряда висящих на плечиках нарядов то один, то другой. Потом они принесли в обувной магазин старенькие Полинины босоножки. Радостные девушки, взяв их на изготовку, разбежались по залу, после чего насовали им в пакет дюжину разномастных коробок.
– Никогда не покупал столько обуви сразу, – признался Никифоров.
– Ты что, жениться на ней собрался? – спросил Костя, уверенный, что дело этим и кончится.
– Я?! – вспетушился тот. – Если я женюсь второй раз, можешь смело объявлять меня недееспособным и сдавать в сумасшедший дом.
Полина выпила еще минералки, утерла губы тыльной стороной ладони и спросила:
– Вы купили мобильный? Я хочу позвонить тете Мусе.
– Купили! – Костя немедленно сорвался с места и притащил маленький телефончик.
– Кстати, какой сегодня день? – спросила Полина. – Вчерашний или уже завтрашний?
– Ты отключилась всего на несколько часов, – успокоил ее Никифоров. – Тебе удалось сломать шприц, поэтому нападавшие не успели ввести в тебя все, что в нем было.
– А что в нем было? – немедленно поинтересовалась она.
– Наверное, снотворное.
– Наверное? Вы не знаете точно? Вы что, даже не вызвали для меня врача? – обиделась она.
– Зачем? – Никифоров пожал плечами. – Совершенно ясно, что они не собирались тебя убивать. Только пугали.
– Кому это совершенно ясно? – подал голос Костя.
– Мне, – коротко ответил Никифоров и велел: – Диктуй номер тети Муси.
Полина продиктовала и тут же обеспокоилась:
– А что, если она уже спит?
– Ничего, поговоришь с Эдиком, – ответствовал Андрей.
Эдуарда никто и никогда не называл Эдиком. По крайней мере, она не слышала. Сын тети Муси как раз и подошел к телефону.
– Пелагея! – раздался в трубке его взволнованный голос. – Куда ты подевалась?! Твой сосед по даче сообщил, что ты сгинула в каком-то отделении милиции. Зачем тебя туда понесло?
– Я заявляла о том, что на меня напали, – пробормотала Полина. – А... А вы были в квартире Люды?
– Мы были, – коротко ответил Эдуард. – Квартира пустая. Но это не главное. У нас очередная плохая новость – Людмила пропала.
– Как? – ахнула Полина, и Никифоров немедленно прислонил свою щеку к ее щеке, чтобы слышать все, о чем говорит ее родственник.
Щека запылала, словно нагретая жарким солнцем. Почувствовав этот жар, Андрей немедленно забыл, зачем прижался.
– Мамуле позвонила подруга Людмилы, некая Наташа Скворцова. Они вместе работают в клинике.
– Ах, – прошептала Полина. Было непонятно, к чему относится это «ах», к тому, что говорит Эдуард, или к тому, что Никифоров так близко.
– У этой Наташи в Болгарии живет подруга. Бывшая одноклассница, которая вышла туда замуж. То есть в Болгарию, – пояснил он, потому что Полина не подавала признаков жизни.
– И что? – пискнула она, почувствовав, что он ждет от нее какой-нибудь реакции.
– Наташа собрала для нее посылочку и попросила Людмилу передать. Одноклассница встречала ее в аэропорту.
– Ну? – спросила Полина с придыханием.
– Ну и она не прилетела.
– Как? – испугалась Поля. – И она тоже?!
– Ясно, что с ними обоими что-то случилось, – подвел итог Эдуард. – И с Людмилой, и с Максимом.
– Телефон Наташи Скворцовой, – одними губами сказал Никифоров прямо Полине в щеку.
Ее сердце повело себя так, как если бы его хозяйка рискнула прокатиться на американских горках – сначала зависло в пустоте, а потом ухнуло вниз.
– Дай мне телефон Наташи Скворцовой, – выдавила она из себя.
