Специальный корреспондент газеты «Столичные штучки», присутствовавший на премьере, опустил голову и азартно строчил в своем блокноте: «Мы все говорим на разных языках, рядимся в разные одежды. Живем, совершая нелепые поступки и обнажая душу и тело перед абсолютно незнакомыми людьми. Кто-то предъявляет претензии к работе правительства и правоохранительных органов, кто-то занят только собой и своими личными переживаниями. Но если мы не задумаемся о будущем, о том, куда нас ведут страшные научные открытия, не станем заниматься самосовершенствованием, своим духовным развитием, всех нас в конечном итоге ждет ядерная катастрофа».
7
– Он заподозрил неладное, – заметил Корнеев, имея в виду Бондопаддхая, которого они завели пообедать в маленький, но весьма респектабельный ресторанчик. – Почувствовал, что в театре было что-то не то.
Пророк и в самом деле сидел хмурый и раздраженный, словно государственный чиновник при исполнении, и ковырял вилкой крабовый салат. Лайма, которая вообще не чаяла, что им удастся завершить эпопею с выступлением перед «верующими», напротив, находилась в приподнятом настроении.
– Пусть думает, что хочет, – ответила она, – но первый пункт программы мы выполнили.
– Ценой невероятных усилий, – добавил Корнеев. – Теперь-то мы точно знаем, что за этим типом ведется настоящая охота. Мы из кинотеатра «Спутник» еле ноги унесли.
После представления, данного в театре «Галлюцинация», перед ними остро встал вопрос отсутствия денежных средств. Корнеев вздохнул и сказал, что ситуация критическая, и это развязало ему руки.
– Я перевел немного денег на одну из наших пластиковых карт, – сообщил он.
Лайма даже не спросила, откуда он их взял. И у Медведя ничего не стала спрашивать, когда тот отправился, как он сам выразился, добывать не засвеченный транспорт. «Лишний контроль может только навредить делу», – решила она. Как говорится: чем меньше знает командир, тем преданней ему солдаты.
Медведь пригнал к ресторану симпатичный мини-автобус и похвалился:
– Даже документы на него есть.
Бондопаддхай забрался в салон, упал на заднее сиденье и громко известил Лайму:
– Я должен вступить в контакт со своими последователями. Вы не дали мне сойти к людям.
– Тоже мне, Будда хренов, – проворчал Корнеев. – Сойти, видишь ли, ему не дали.
А Медведь обернулся к нему и немедленно заявил:
– Мы – твои последователи. Чего тебе еще надо?
Бондопаддхай посмотрел на него исподлобья и пошевелил бровью. Лайма поспешила заверить пророка, что все идет по плану и у него еще будет время пообщаться с народом.
В настоящий момент путь их лежал на Тверскую улицу. Ведь Дубняк четко сказал – если оборвется телефонная связь, в тот же день в семь вечера их будет ждать либо он сам, либо его помощник Вадим возле Центрального телеграфа. Время поджимало, поэтому завезти Бондопаддхая в гостиницу они уже не успевали.
– Борис Борисычу не понравится, что мы притащили подопечного с собой, – вслух подумала Лайма.
Корнеев, который уселся за руль, беспечно откликнулся:
– А мы его не станем из машины доставать, пусть сидит тут, в окошко смотрит. Спроси, как ему столица нашей Родины, нравится?
Лайма с сомнением взглянула на Бондопаддхая и решила, что лучше ни о чем не спрашивать. Пудумейпиттан вообще не интересовался красотами города – он забился в угол и смотрел четко на свои коленки.
– Странный народ, – пожал плечами Медведь. – Если бы я поехал путешествовать, то уж все обсмотрел бы.
Он вспомнил, как возил маму в Венгрию, как они жили в гостинице возле озера и ходили по вечерам гулять по городу. Все-все рассматривали, на каждую мелочь обращали внимание... А эти?
– Индусы вообще не как мы, – согласился Корнеев со знанием дела.
– Он европеизированный индус, – напомнила Лайма. – Учился в Лондоне.
– Ага, втиснулся в ту самую щель между Востоком и Западом, о которой все мы наслышаны. Кстати, парковаться тут негде, придется свернуть в переулок.
Они действительно свернули и встали перед учреждением, из которого выходили озабоченные люди.
– Все оставайтесь на своих местах, – в очередной раз взял на себя инициативу Медведь, – а я пойду на разведку.
– До семи еще десять минут, – напомнила Лайма.
– Ничего – похожу, осмотрюсь.
Только очутившись в толпе возле телеграфа, Медведь сообразил, что не помнит в лицо помощника Дубняка. Он видел его мельком в коридоре, когда тот уводил Лайму, но больше, конечно, смотрел на нее, чем на него. Корнеев тоже его вряд ли помнит. Медведь немного подумал и решил, что не станет возвращаться к машине и пускаться в объяснения. Попробует справиться сам. В конце концов, может, на встречу придет Дубняк. Да и Вадим, как бы он сейчас ни выглядел, обратит на себя внимание. Хотя бы тем, что станет слоняться возле входа.
Бондопаддхай, которому не объяснили причины задержки, закрыл глаза и делал вид, что дремлет. Его помощник сидел тут же, как статуя, олицетворяющая покорность. Корнеев достал ноутбук, мобильный телефон, через который подключался к сети, и погрузился в нирвану. Одна только Лайма не знала, куда себя деть – постоянно смотрела то на часы, то в окно. Но было слишком далеко, чтобы увидеть что-нибудь стоящее.
– Уже четверть восьмого, – сообщила она Корнееву через некоторое время.
– Мг-м, – ответил тот, не поднимая глаз.
Лайма вздохнула. Вот только что был человек – и нет его. Сидит приставка к компьютеру, даром что хорошо выглядит.
– Половина восьмого, – обеспокоенно заявила она, сдерживая порыв встать и идти.
– М-м-м... – снова пробормотал Корнеев, исполняя на клавиатуре замысловатый пассаж.
– Ну вот что, – отчеканила Лайма, обращаясь к его макушке. – Я выйду и поищу Ивана. А то что-то он задерживается.
Она выпрыгнула из машины и захлопнула за собой дверцу. Корнеев не пошевелился. «Надеюсь, если Бондопаддхай решит бежать, он ему все-таки воспрепятствует», – пронеслось у Лаймы в голове. Другое дело, что пророку бежать было некуда и незачем.
Медведя Лайма увидела еще издали. Он занимался тем, что подходил к каждому мужчине, задержавшемуся возле входа на телеграф, и, нависнув над ним, грозно спрашивал:
– Эй, ты страдаешь болезнью Альцгеймера?
Люди отшатывались от него, а один даже покрутил пальцем у виска. Тогда Медведь схватил его за грудки, прижал спиной к стене и грозно вопросил:
– Альцгеймером не страдаешь, значит... А склероз у тебя есть?
В конце концов неудачи так его разъярили, что, подступив к очередному прохожему, он рыкнул, сжав кулачищи:
– А ну, признавайся, чем болеешь, сволочь?!
Подоспевшая Лайма услышала, как бедолага перечисляет:
– Вегетососудистая дистония, холецистит да плюс глаукома...
– Не то, не то! – сердился Медведь. – Врешь небось, как сивый мерин.
Лайма подошла сзади и решительно взяла его под руку.
– Иван, – сказала она проникновенно. – Отпусти товарища, и пойдем.
Иван вздрогнул и посмотрел на нее настороженно. Надо же – потерял над собой контроль. Что это с ним? Давно такого не случалось, еще со времен женитьбы. Оттого, что Лайма рядом, ему было как-то не по себе. Так уж сложилось, что женщина в присутствии красивого мужчины проявляет все свои достоинства, мужчина же в присутствии красивой женщины – одни недостатки.
– Никто не пришел, – сообщил он, хотя и так все было ясно. – Интересно, что это значит?
