чувствовала себя виноватой, но потом, очевидно, обиделась: должно быть, когда Сосед учил ее думать.
Толик повертел деньги и убрал.
Отведя Дамира в интернат, Толик привел Соседа к себе, то есть на свою железную кровать у забора, – в гости.
Расстелив одеяло, они сидели на кровати и пили чай.
– Прибился ко мне, – объяснял Толик. – Родители у него…
Он сделал жест неопределенный, но печально понятный.
– А у тебя свой есть? – спросил Сосед, уже прикидывая какую-то комбинацию.
– Да я и не женился еще никогда, – ответил Толик.
И тут Сосед, обуреваемый новой идеей, вскочил, опять включил все свои мощности, заговорил быстро и горячо:
– Слушай, бери его себе! Хороший малый, я тебе говорю, жалеть не будешь! Мамой клянусь!!!
– А разве можно? – Толику это не приходило в голову.
– Конечно! Усынови – и все! Я тебе сделаю, идем! Сам бы взял – у меня своих трое!
Он схватил Толика за локоть и уже бежал, уже весь летел, досадуя на Толика за медленные мысли, за его чай, за нерешительность, за неустроенную эту кровать – пора делать дом, чего медлить?!!
Нужно немедленно делать дом, усыновлять бежать, оформлять… В общем – не сидеть, только не сидеть!..
Толик вырвал локоть, даже не приподнялся:
– Зачем мне это надо?!
– Сын, дорогой, понимаешь?!. – закричал Сосед. – Готовый мальчик есть! Где ваша власть? Горсовет- шморсовет, милиция-шмилиция… Иди со мной, я все сделаю! Я все справки знаю. Две минуты надо!
– Да никуда я не пойду. Мне еще сына не хватало! – сказал Толик, рассердившись на Соседа за явную глупость и несерьезность его фантазий.
– Хочу усыновить, – сказал Толик.
Он сидел на стуле в кабинете директора интерната.
Директор была женщина, на первый взгляд – вполне учительского вида. То есть она имела вид человека с заранее известными установками, с продуманными приемами всегда одерживать верх в разговоре. Однако умный, заинтересованный глаз ее некстати блестел и не давал отнести ее к четко определенному типу.
– Кого? – спросила директорша.
– Дамирчика… Такого черненького.
Толик показал рукой от пола, что за Дамирчик, а директорша даже слегка покачнулась вперед, за край стола, посмотреть ему под руку.
– Так, – сказала она деловито, словно впрямь увидела Дамирчика. – Знаю. Документы принесли?
– Документы есть, – закивал Толик. – Всегда хожу с документом, сплю с документом. Вот… паспорт… сейчас…
Он кинулся к себе в карманы, но не сразу в них разобрался. Возможно, что спал он действительно с паспортом, однако вынимать его, по всей вероятности, приходилось ему нечасто.
Наконец в одном отдаленном кармане паспорт нашарился. Толик с почтением положил его на стол.
В этот момент дверь кабинета раскрылась на две ладони, не больше, и в щель плечом вперед пробрался мальчик, по виду – первоклассник. Он прошел немного вперед и встал, далеко не дойдя до стола – чтобы чувствовать спиною дверь и свободный коридор.
Он открыл рот и тут заметил транзисторный приемник, стоявший у ног Толика, как верная собака. Толик повсюду носил его с собой.
– Вера Александровна, – проговорил мальчик, не сводя глаз с приемника. – Вы велели… Я…
И замолчал.
– Бахтияр! – сразу же быстро заговорила Вера Александровна, забыв о Толике. – Что это за драка, почему это драка, мне было очень неприятно это услышать, ты меня понимаешь?
– Она сама… – пробормотал Бахтияр.
Он ничуть не робел, но было видно, что ничего приятного от разговора он не ждет и сомневается – нужен ли он.
– Но ведь она девочка! Женщина, можно сказать! – всплеснула руками Вера Александровна и даже приподнялась. – Можно ли бить женщину?!
Она довольно чувствительно ударила сама себя кулачком в лоб, словно проверяя – можно ли, действительно, женщину бить или нет.
– Я не бил! – заговорил Бахтияр совсем другим, ясным голосом. У него появился интерес к разговору, ожидание справедливости. – Потому что я знаю, что женщина… вы говорили… Я не бил!
– Хорошо. Иди, Бахтияр. Я потом со всем этим сама разберусь, – очень строго сказала Вера Александровна. – Не видишь, я сейчас занята?
