форме, и… с грохотом смела с лица земли всех нападавших!
Она пронеслась через улицу и шарахнула по шестиэтажному дому, стоявшему напротив особняка. Стремительность и сила удара были столь велики, что и в большом доме тоже образовалась точно такая же дыра, как и в особняке Герстнера.
Секунду-другую шестиэтажный дом с дырой в форме штанги Пиранделло еще стоял как ни в чем не бывало, а потом вдруг медленно осел и рассыпался в прах…
– Господи… – сказал Пиранделло. – Я уж думал, что она больше никогда не пригодится…
В кабинете Бенкендорфа стоял Иван Иванович. Голова перебинтована, левая рука в лубке, правой он опирался на шпагу, чтобы не утруждать ушибленную ногу.
– …Смею надеяться, ваше сиятельство, что мой международный и профессиональный опыт окажется полезным вам и вашему ведомству, ибо сродство наших занятий…
– Превосходно, сударь, – перебил его Бенкендорф. – Но мне хотелось бы узнать истинную причину, прямо скажем, очень странной и редкой для иностранца просьбы.
– Ну что ж, ваше сиятельство… – Лицо Ивана Ивановича озарилось мягкой и нежной улыбкой. – Я прошу у вас политического убежища, потому что именно в вашей стране я встретил существо, которое горячо полюбил и покинуть которое у меня нет сил! Я люблю и любим, ваше сиятельство, и если вы дадите мне возможность навсегда остаться в России – я буду счастлив до конца своих дней! Порукой тому – моя шпага, готовая служить вам всегда и везде!..
И он красивым жестом выложил свою шпагу на стол Бенкендорфа.
– М-да… – озадаченно проговорил Бенкендорф. – Случай столь необычный… Однако думаю, после некоторых формальностей мы сумеем удовлетворить вашу просьбу, господин Иванов.
– Ваше Сиятельство!.. Ваше сиятельство!!! Моя благодарность не знает границ!.. – В душевном порыве Иван Иванович так по-женски взмахнул ресницами, что шеф жандармов оторопел.
– Прошу в эту дверь… – опасливо проговорил Бенкендорф и указал Ивану Ивановичу на потайную дверь в стене.
Когда Иван Иванович исчез, шеф жандармов взял со стола шпагу и с интересом оглядел ее. Затем позвонил в колокольчик.
В кабинет просунулась голова адъютанта.
– Зовите! – резко приказал Бенкендорф. Адъютант скрылся, и в кабинет вбежали насмерть перепуганные сиятельные акционеры русского извоза.
– Зарваться изволили, господа! – рявкнул Бенкендорф и ударил шпагой Ивана Ивановича по столу. – Я закрывал глаза, когда вы противились проекту Герстнера, – вы отстаивали свои миллионные доходы. Эта суета меня не касалась, пока она носила экономический характер. Но теперь, когда сам государь высочайше одобрил железную дорогу, ваши фокусы я расцениваю как политический заговор против императора! Видимо, мне придется серьезно усилить его охрану, а вам, вероятно, не терпится разделить участь бунтовщиков с Сенатской площади?
Все пятеро как подкошенные рухнули на колени.
– Ваше сиятельство… Алексан Христофорыч… Пощадите!..
– У вас единственный шанс, – не выпуская из руки шпаги, сказал Бенкендорф. – Вы обязаны внести в фонд строительства…
– Мы готовы!.. – тут же сказал князь Воронцов-Дашков.
– Только не так, как это сделали вы с Бутурлиным! – прикрикнул на него Бенкендорф. – Тайно купили акции Царскосельской дороги и приготовились получать дивиденды!
Меншиков, Татищев и Потоцкий ошеломленно посмотрели на своих соратников.
Бенкендорф недобро ухмыльнулся:
– Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на шпагу Ивана Ивановича:
– Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу!
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа внизу уже стояли два солдата-пограничника. Играл военный оркестр.
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта, перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее. Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно блеяла, задрав голову.
– Ой, у нас тут чего было!.. – кричал Тихон.
– У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
– Мы там тоже не скучали!.. – крикнула им в ответ Маша.
– Помещение для сборки машин построили? – крикнул Герстнер.
– А как же? – ответили Пиранделло и Зайцев. – А вы привезли?
