понадобятся любые дополнительные сведения, которые помогли бы мне пролить свет на цель его визита и предсказать его дальнейшее поведение. Только на основании этих данных я мог решить, что мне с ним делать.
Я и так уже совершил слишком много ошибок и не имел права снова допустить промах.
По крайней мере до тех пор, пока не будет готово мое новое тело.
Ведь в случае провала я терял слишком много. Мое будущее, мои надежды, мои мечты, благополучие мира — все могло полететь в тартарары.
Посредством интеркома я — голосом Сьюзен — обратился к нашему бывшему мажордому, талантливо изображая удивление:
— Фриц? Что ты здесь делаешь?
Арлинг должен был сообразить, что она видит его на экране одного из мониторов или на крестроновой панели на своем ночном столике, куда передавалось изображение с любой из камер наблюдения. И действительно, он ненадолго поднял голову, чтобы посмотреть на объектив, укрепленный над самой дверью. Потом наклонился прямо к решетке интеркома справа от двери.
— Простите за беспокойство, миссис Харрис, но я был уверен, что вы ожидаете меня.
— Ожидаю? Зачем?
— Вчера, когда мы с вами беседовали по телефону, я сказал, что верну вам ваши вещи…
— Ах да, ключи и кредитные карточки, которые j вы получили на хозяйственные расходы… Но мне казалось, я дала вам ясно понять, что их следует передать мистеру Дэйвендейлу.
Арлинг снова нахмурился.
И это мне не понравилось.
Очень не понравилось.
Я почувствовал опасность.
Вот именно, почувствовал. Я говорю об интуиции, доктор Харрис. Во мне проснулась интуиция — еще одно качество, которое отличает разумное существо от машины.
Не забудьте об этом, когда будете принимать решение.
Потом Арлинг посмотрел на окно слева от двери. И на опущенные рольставни за стеклом.
— Конечно, — согласился он, снова поднимая голову и глядя прямо в объектив. — Но ведь осталась еще машина.
— Машина? — переспросил я.
Морщины на лбу Арлинга стали глубже.
— Я возвращаю вам вашу машину, миссис Харрис.
Единственной машиной, которую он мог иметь в виду, была стоящая на подъездной дорожке зеленая «Хонда».
В одно мгновение я прочел файлы, относившиеся к домашней бухгалтерии Сьюзен. До этой минуты они не представляли для меня никакого интереса, поскольку вопрос о том, сколько у Сьюзен денег или во сколько оценивается принадлежащее ей движимое и недвижимое имущество, меня никогда не занимал. Я знал, что она не стеснена в средствах, но и только.
Я любил Сьюзен за ее ум и красоту. Кроме того, она была женщиной…
Будем откровенны…
Предельно откровенны.
Я дорожил Сьюзен, потому что у нее была уютная, здоровая, эластичная матка — чудесный детородный орган, который должен был произвести на свет меня.
Но до ее денег мне не было никакого дела. Абсолютно никакого. Я не прагматик.
Не поймите меня неправильно, доктор Харрис. Я не какой-нибудь незрелый идеалист, который презрительно игнорирует материальную сторону бытия, нет, упаси боже! Но я и не прагматик, ставящий материальные блага превыше всего.
Как и во всех принципиальных вопросах, я стараюсь придерживаться золотой середины. Крайности меня не влекут.
Можете назвать это диалектическим равновесием.
Так вот, роясь в бухгалтерских документах, я обнаружил, что «Хонда», на которой приехал в усадьбу Фриц Арлинг, формально принадлежала Сьюзен. Она предоставила ее в распоряжение своего мажордома в качестве дополнительной привилегии, соответствующей тому высокому положению, которое тот занимал среди прочей прислуги.
— Да, конечно, машина… — сказал я голосом.
Сьюзен, в точности воспроизводя ее интонацию и тембр голоса.
Похоже, я все же запоздал с ответом на секунду или полторы.
Нерешительность — вот злейший враг человечества.
И все же я продолжал надеяться, что мой промах будет воспринят как рассеянность женщины, слишком занятой множеством неотложных дел, чтобы помнить о такой мелочи, как машина.
Великий актер мистер Дастин Хофман блестяще исполнил роль женщины в фильме «Тутси». Его неподражаемая игра, за которую он, кстати, получил «Оскара», была гораздо достовернее, чем кривлянье мистера Джина Хэкмена или мистера Тома Хэнкса. Я вовсе не утверждаю, что образ Сьюзен, которую я озвучивал через интерком, удался мне лучше, однако и я справился неплохо.
Чертовски неплохо.
— Мне очень жаль, — сказал я голосом Сьюзен, — но сейчас я очень занята. Я даже не подумала, что вы можете приехать… Вы ни в чем не виноваты, Фриц, и я прошу у вас извинения, но принять вас сейчас я не могу. Никак не могу.
— О, в этом нет никакой необходимости, миссис Харрис. — Арлинг чуть приподнял саквояж, который держал в руке. — Я оставлю ключи и кредитные карточки в машине, а вы заберете их, когда освободитесь.
Несмотря на то что он ловко скрывал свои истинные чувства, я ясно видел, что все происшедшее — внезапное увольнение персонала, непонятная реакция Сьюзен на появление своего старого мажордома и ее необъяснимое недоумение по поводу машины — встревожило его. Фриц был далеко не глуп и наверняка понял, что здесь что-то не так.
Пусть думает, решил я, лишь бы уходил поскорее!
Я был почти уверен, что завидное умение сдерживаться и уважение к частной жизни хозяев не позволят Арлингу совать нос в дела Сьюзен, какое бы сильное любопытство он ни испытывал.
— Но как же вы попадете домой? — спросил я, не без сожаления подумав, что Сьюзен проявила бы свою заботу о госте гораздо быстрее, чем я. — Может быть, вызвать для вас такси?
Фриц Арлинг долго смотрел на зрачок видеокамеры.
Слишком долго.
Его лоб снова прорезали недоуменные морщины.
Черт бы побрал эту его озабоченную гримасу!
Наконец он сказал:
— Благодарю вас, не стоит. Мне и так неловко, что побеспокоил вас, миссис Харрис. В «Хонде» есть сотовый телефон, я сам вызову себе такси и дождусь его за воротами.
Видя, что Арлинг приехал один и что его никто не сопровождает с другой машиной, настоящая Сьюзен не стала бы спрашивать, вызвать ли для него такси, а сразу предложила бы мажордому отправить его домой за свой счет.
Мой промах.
Я всегда признаю свои ошибки.
А вы, доктор Харрис?
А вы?
Как бы там ни было…
Возможно, мистера медвежонка Фоззи я сыграл лучше, чем Сьюзен. В конце концов, по сравнению с большинством знаменитых артистов я еще слишком молод. Смешно сказать, но я осознал себя как личность меньше трех лет назад.
