Мог он и не волноваться о том, что похитители держат его под наблюдением или записывают его разговоры. Да, к «Хонде» они могли прикрепить «маячок» и знать, где он находится, но теперь это не имело значения.
Если Энсон был прав, Джимми Налл (мужчина с мягким голосом, которого заботило, оставалась ли у Митча надежда) убил своих сообщников. И теперь сам командовал парадом. Так что в последние часы перед завершением операции Налл наверняка не следил за местонахождением Митча, а готовился к обмену заложницы на выкуп.
Но все это не означало, что Митч мог обратиться к Таггарту за помощью. Джон Нокс, который лежал в багажном отделении «Бьюика», словно в катафалке, трижды умерший от перелома шеи, разрыва пищевода и пули в сердце, требовал объяснений. Ни один детектив из отдела расследования убийств не поверил бы на слово, что смерть Нокса наступила в результате несчастного случая.
И смерть Дэниэля с Кэти тоже требовала объяснений.
Да и Энсона, после того как нашли бы в комнате-прачечной, скорее, приняли бы за жертву, а не за убийцу. И со свойственным ему умением манипулировать людьми он бы достаточно убедительно прикинулся невинным человеком, окончательно запутав полицию.
До обмена заложницы на выкуп оставалось только два с половиной часа. Митч сомневался, что полиция, такое же бюрократическое ведомство, как и любая другая государственная организация, сможет быстро оценить ситуацию и принять необходимые меры для спасения Холли.
Опять же, Джон Нокс умер на территории одного полицейского участка, Дэниэль и Кэти — другого, Джейсон Остин — третьего. Три разные юрисдикции. То есть Митчу предстояло иметь дело с тремя командами бюрократов.
А поскольку речь шла о похищении, к делу, скорее всего, привлекли бы и ФБР.
И стоило Митчу рассказать о том, что произошло, и попросить помощи, его свободу передвижения тут же бы ограничили. После чего ответственность за выживание Холли лежала бы уже не на нем, а на совершеннейших незнакомцах.
Волна ужаса с головой накрыла его при мысли о том, что он будет сидеть сложа руки и ждать, пока правоохранительные органы, пусть и с лучшими намерениями, станут разбираться в текущей ситуации и событиях, которые к ней привели.
— Как поживает миссис Рафферти?
Митч чувствовал, что детектив уже завязал многие свободные концы и теперь только хотел услышать от него подтверждение своих догадок.
Не получив ответа, Таггарт добавил:
— Мигрень прошла?
— Да, спасибо, — Митч явно не смог скрыть облегчения, поскольку Таггарта интересовала лишь мифическая мигрень. — Ей заметно полегчало.
— Но совсем мигрень не прошла? Аспирин — не идеальное лекарство от мигрени.
Митч почувствовал, что ему расставили ловушку, но не знал, какую именно, а потому, скорее всего, не мог в нее не угодить.
— Тем не менее она считает, что для нее нет ничего лучше аспирина.
— Но она и сегодня не вышла на работу, — указал Таггарт.
Место работы Холли детектив мог узнать у Игги Барнса. Сам факт Митча не удивил, а вот мостик, переброшенный от мигрени к работе, настораживал.
— Нэнси Фарасенд сказала, что миссис Рафферти крайне редко берет больничный.
С Нэнси Фарасенд, вторым секретарем в риелторской конторе, Митч сам разговаривал вчера днем.
— Вы знаете мисс Фарасенд, Митч?
— Да.
— Мне показалось, что она отличный специалист. Прекрасно знает свое дело. Очень любит вашу жену, высокого о ней мнения.
— Холли тоже любит Нэнси.
— И, по словам мисс Фарасенд, не было случая, чтобы Холли не предупредила о том, что не выходит на работу.
Утром Митчу следовало позвонить в риелторскую контору и сказать, что Холли больна. Он забыл.
Он также забыл позвонить Игги и отменить все сегодняшние выезды к клиентам.
Одержав триумфальную победу над двумя профессиональными киллерами, он споткнулся, оставив без внимания тривиальные мелочи.
— Вчера, — детектив Таггарт не унимался, — вы сказали мне, что разговаривали по телефону с женой в тот самый момент, когда увидели, как подстрелили Джейсона Остина.
В салоне стало душно. Митчу хотелось опустить стекло.
Комплекция у лейтенанта Таггарта была, как у Митча, но теперь он вроде бы стал больше Энсона. Митч чувствовал, что ему не хватает места, что его зажали в углу.
— Митч, вы уверены в том, что в тот момент разговаривали с вашей женой?
На самом деле он разговаривал с похитителями, и теперь выходило, что, солгав, он набросил себе на шею петлю, которую сейчас Таггарт и затягивал.
— Да, я разговаривал по телефону с Холли.
— Как я вас понял, она позвонила вам, чтобы сказать, что из-за мигрени пораньше уходит домой.
— Совершенно верно.
— И вы разговаривали с ней по телефону в тот момент, когда застрелили Остина.
— Да.
— Это произошло в одиннадцать сорок три. Вы сказали, что это произошло в одиннадцать сорок три.
— Я посмотрел на часы сразу после выстрела.
— Но Нэнси Фарасенд говорит мне, что миссис Рафферти вчера совсем не выходила на работу, потому что позвонила рано утром и предупредила об этом.
Митч не ответил. Он уже чувствовал затянувшуюся петлю.
— И миссис Фарасенд говорит, что вы позвонили ей вчера днем между четвертью и половиной первого.
Салон «Хонды» вдруг сжался до размеров багажника «Крайслера».
— В тот момент вы еще находились на месте преступления, дожидаясь, пока я задам вам вопросы, которые могли у меня возникнуть. Ваш помощник, мистер Барнс, продолжал сажать цветы. Вы помните?
После паузы Митч спросил:
— Помню что?
— Что вы оставались на месте преступления, — сухо ответил Таггарт.
— Помню. Конечно.
— Мисс Фарасенд говорит, что вы, позвонив между четвертью и половиной первого, попросили передать трубку вашей жене.
— У нее отменная память.
— Вот я и не могу понять, почему вы позвонили в риелторскую контору и попросили передать трубку вашей жене через сорок пять минут после того, как, согласно вашим собственным показаниям, ваша жена уже позвонила вам, чтобы сказать, что она пораньше уходит с работы из-за мигрени.
Ветер продолжал раскачивать «Хонду».
Митч уставился на приборный щиток, не зная, что и делать.
— Митч?
— Что?
— Посмотрите на меня.
С неохотой он встретился с детективом взглядом.
На этот раз взгляд Таггарта не пронзал насквозь, не пытался прочитать мысли, как раньше.
