Выглядела она как яблоки по-севильски. Никогда раньше я не уделял самой еде столь мало внимания, как на том обеде.
Свечи, горевшие в красных хрустальных подсвечниках, отбрасывали мягкие тени на шёлк стенной обивки, рисовали круги на потолке из красного дерева.
Она сияла куда ярче свечей.
За закуской (краб, запечённый с кунжутом), мой отец сказал:
— Среди моих знакомых нет человека, мать которого разводила бы змей.
— Многие женщины берутся за это, потому что такое занятие кажется им забавным, — ответила Лорри, — но все гораздо сложнее, чем они думают. И со временем большинство прекращает этим заниматься.
— Но ведь это действительно забавно, — вставила моя мать.
— Да, конечно! И змеи куда лучше собак. Не лают, не царапают и не грызут мебель, а в доме уж точно не будет грызунов.
— Опять же, их не нужно выгуливать, — добавила мать.
— Если хочется, то, конечно, можно, но соседи пугаются. Мэдди, краб потрясающий.
— И как можно заработать на жизнь, разводя змей? — спросил отец.
— Мама получает деньги из трёх основных источников. Во-первых, она поставляет змей на съёмки различных теле- и кинофильмов. Так уж повелось, что практически во всех музыкальных видео используются змеи.
Моя мама улыбнулась.
— То есть она сдаёт им змей в аренду.
— На несколько часов, на день, на неделю? — полюбопытствовал мой отец.
— Обычно на день. Даже в фильмах, где змеи играют большую роль, они требуются на четыре, максимум пять дней.
— В наши дни фильмы только выигрывают, если в них снимают змей, — заявила бабушка Ровена. — Возьмите, к примеру, последний фильм Дастина Хоффмана[36].
— Люди, которые сдают змей в аренду на несколько часов, обычно имеют дурную репутацию, — очень серьёзно заявила Лорри.
Меня это заинтриговало.
— Не слышал ни об одной компании, сдающей змей в аренду, которая имеет дурную репутацию.
— Они есть, будь уверен, — Лорри скорчила гримаску. — Очень склизкие компании. Могут сдать змею в аренду любому хоть на час, не задавая никаких вопросов.
Отец, мать и я недоуменно переглянулись, но бабушка Ровена знала, о чём речь:
— Для эротических целей.
— Ага, — отреагировал отец.
— Какая мерзость, — прокомментировала мать.
— Бабушка, иногда ты меня удивляешь, — признался я.
Лорри посчитала нужным внести ясность:
— Моя мать никогда не сдаёт змей в аренду индивидуумам.
— Когда я была ребёнком, маленького Неда Ярнеда, соседского мальчишку, укусила гремучая змея, — вспомнила бабушка Ровена.
— Дикая змея или арендованная? — спросил отец.
— Дикая. Маленький Нед не умер, но у него началась гангрена. Ему сначала ампутировали большой и указательный пальцы, а потом всю кисть, до запястья.
— Джимми, дорогой, — мама повернулась ко мне, — я так рада, что тебе не пришлось отрезать ногу.
— Я тоже.
Отец поднял стакан с вином.
— Давайте выпьем за то, что наш Джимми не стал калекой.
После тоста бабушка Ровена добавила:
— Когда Маленький Нед вырос, он стал единственным одноруким олимпийским чемпионом по стрельбе из лука.
— Быть такого не может, — не поверила ей Лорри.
— Дорогая девочка, — ответила ей бабушка Ровена, — если ты думаешь, что в стрельбе из лука было много одноруких олимпийских чемпионов, тогда ты не очень хорошо разбираешься в спорте.
— Разумеется, золотую медаль он не выиграл, — уточнил отец.
— Да, медаль он получил серебряную, — признала бабушка. — Но наверняка выиграл бы «золото», будь у него оба глаза.
Лорри даже положила вилку на стол.
— Он был циклопом?
— Нет, — покачала головой моя мама, — у него было два глаза. Просто один не видел.
— Но ведь в стрельбе из лука очень важно трёхмерное восприятие.
Явно гордясь другом детства, бабушка Ровена ответила:
— У Маленького Неда было кое-что получше трёхмерного восприятия. Храбрость. Никто и ничто не могло остановить Маленького Неда.
Вновь взявшись за вилку, отправив в рот и проглотив последний кусочек краба, Лорри сказала:
— Хотелось бы знать, неужто Маленький Нед был ещё и карликом?
— Такая странная, но в чём-то привлекательная идея, — откликнулась моя мама.
— А по моему разумению, только странная, — не согласилась с ней бабушка Ровена. — Когда Маленькому Неду исполнилось одиннадцать лет, он уже вымахал под шесть футов, а потом подрос ещё на четыре дюйма, стал таким же здоровяком, как наш Джимми.
Что бы там ни думала моя бабушка, я на несколько дюймов ниже Маленького Неда. И вешу, скорее всего, значительно меньше, чем он, если, конечно, не сравнивать вес кисти. В этом у меня безусловное преимущество.
А если сравнивать вес двух моих ног, то левая весит больше правой, за счёт двух металлических пластин с многочисленными винтами, которые теперь удерживают части бедренной кости, да ещё одной стальной пластины на большой берцовой кости. С ногой также поработали специалисты сосудистой хирургии, но они не добавили ей ни унции веса.
К обеду, а он имел место быть в начале ноября, дренажные трубки уже убрали, отчего пахнуть я стал куда как лучше, но фибергласовый «гипс» ещё оставался. Так что сидел я во главе стола, выставив ногу вбок, словно собирался пнуть бабушку Ровену.
Бабушка тоже доела краба, чмокнула губами, полагая, что любой в её возрасте имеет на это полное право, и вернула разговор к матери Лорри:
— Ты говорила, что благодаря змеям у твоей матери три основных источника дохода.
Лорри промокнула восхитительно полные губы салфеткой.
— Она также доит гремучих змей.
— Да какой супермаркет будет продавать такой продукт?! — в ужасе воскликнул мой отец.
— Одно время с нами жила очень милая молочная змея, — сообщила Лорри моя мать. — Точнее, змей. Его звали Эрл, но я всегда думала, что кличка Бернард подошла бы ему гораздо больше.
— А я бы назвала его Ральфом, — высказала своё мнение бабушка Ровена.
— Эрл был самцом, — продолжила мама, — во всяком случае, мы так думали. А окажись он самкой, доили бы мы его? В конце концов, если корову не доить, для неё все заканчивается ужасно.
Вечер начался превосходно. Моё участие в разговоре не требовалось.
Я посмотрел на папу. Он мне улыбнулся. Я видел, что ему все это очень даже нравится.
— В действительности у молочной змеи нет молока, как и у гремучей, — объяснила Лорри. — Моя мать берет у них яд. Хватает змею за голову и массирует железы, которые этот яд вырабатывают. Яд проходит по зубам, которые у гремучих змей похожи на иглу для шприца, и попадает в пробирку, где и накапливается.
Поскольку папа полагает столовую храмом, он редко ставит локти на стол. А тут поставил и положил
