Богдан засмеялся:
– Живой, настоящий Могилкин. Это хорошо! Только фамилия у тебя не очень веселая. Мо-гил-кин!
– Да уж какая есть, товарищ старшина.
– А звать-то тебя как? Сколько времени знакомы, а как звать друг друга, не знаем.
– Ромашка, – заулыбался Могилкин, – а по документам Роман Степанович.
– Ромашка. Красивое имя. – Богдан встал, потянулся. – Теперь ты мне поясни, Роман Степанович, откуда вы взялись. Ведь ты с Левцовым ушел.
– Мало ли что бывает, товарищ старшина. Сначала уходят, потом опять приходят. Такова наша жисть, – глубокомысленно изрек Могилкин и принялся скоблить ногтем цыпленка.
Все, что сказал Могилкин, показалось Сократилину необыкновенно умным и человечным. Ему хотелось обнять Могилкина, поцеловать его и сказать ему, что он очень хороший человек и что он, Сократилин, его очень любит. Но Сократилин почему-то устыдился своей мимолетной нежности и грубовато спросил:
– А долго ли я спал, Могилкин?
– Порядочно. Солнце-то было там. – И Могилкин показал, где раньше было солнце. – А теперь с обратной стороны светит.
– Ого, ничего себе врезал! Часов восемь. А чего же ты меня, не разбудил?!
– А я тоже спал. Как пришли, так и завалился. А Левцов караулил и курчонка щипал. Потом он разбудил меня. Теперь я караулю и курчонка смолю.
– Ясно! – Богдан потянулся, и суставы затрещали так, как будто они были деревянные. – Эх, испить бы!
Оказалось, что Левцов с Могилкиным распорядились и насчет водички. В тени под кустом можжевельника стояло ржавое и измятое до безобразия ведро с водой.
Богдан попил, сполоснул лицо, помочил голову и подсел к огоньку. Могилкин потрошил цыпленка. Ножа у него не было, и он орудовал гвоздем. Где Могилкин нашел гвоздь, Сократилин не стал спрашивать.
– Эх, закурить бы, Роман Степаныч, – сказал Сократилин, совсем не рассчитывая на табак.
– Есть и закурить, товарищ старшина, – степенно ответил Роман Степанович. – Махорочка гродненская «Не переведи дух». – Могилкин вытащил из кармана горсть зеленого самосада. – У Левцова тоже столько.
– Да где же это вы все раздобыли?! – воскликнул Сократилин. С того момента, как проснулся, он только и делал, что удивлялся.
– А там… На хуторе… Мужик дал.
– Какой мужик?
– Такой, как и все. Добрый мужик попался. Каравай хлеба дал. Сала не пожалел.
Могилкин сбегал к танку и принес ковригу хлеба и кусок сала. По цвету и твердости шпик не уступал ольховому полену, и пахло от него свечкой. – Такого я бы тоже не пожалел, – сказал Сократилин.
– Ужас крепкое – не укусишь. Надо топором или пилой, а ножом не взять. В общем, с салом гиблое дело, – мрачно подтвердил Могилкин.
– И цыпленка он вам тоже дал? – как бы между прочим спросил Богдан. Вопрос Сократилина насмешил Могилкина.
– Ну да! Дал, как же! Сами пымали там около хутора. – Могилкин с презрением посмотрел на цыпленка. – Был бы курчонок, а то одно недоразумение. Воробей больше. – Он подкинул в огонь сушняка, проткнул цыпленка гвоздем, насадил на палку.
– А соль есть?
– А вон, – Могилкин показал на сало, – поскреби, и будет соль.
– Ты, брат, не пропадешь. Практичный парень. Деревня-матушка таких ребят и производит на свет, – с удовольствием отметил Богдан.
Могилкин коптил на огне цыпленка. Он был так поглощен этим делом, что не замечал, что старшина внимательно разглядывает его уши. Они были бордовые: плотной коркой запеклась на них кровь.
– Ничего себе, – вздохнул Сократилин, опрокинулся на спину, подложил под голову руки. Он смотрел в зеленоватое небо и прислушивался к отдаленному гулу пушечной канонады. Она то затихала, то начинала греметь с еще большей силой. А по гудроновому шоссе катилась на восток немецкая техника. Враг шел уверенно, с песнями, как к себе домой. Богдан Аврамович невесело усмехнулся: – А мы действительно домой – и крадучись, как воры.
Он посмотрел на Могилкина:
– А вы почему вернулись?
Могилкин ответил так, как будто этот вопрос был совершенно излишним:
– Лес кончился. А там, за хутором, деревня и немцев тьма-тьмущая.
– Вы на них напоролись?
– Да нет! Мужик сказал. Он грит: «Днем не пройти – надо ночью». А Левцов грит: «Тогда уж лучше на танке».
Поужинали: съели хлеб с цыпленком и попили сырой водички. Что делать? Пока дождешься глухой ночи, глаза опухнут. Сократилин решил обучить свой «экипаж» стрельбе из пушки. Времени у них было с избытком, и Богдан, пользуясь случаем, прочитал им лекцию не только о пушке, но и о танке.
