вокруг все кружилось, казалось, сейчас его снесет с ног.
Возвращение к свету началось с того, что он почувствовал под пальцами мокрое и липкое. Затем уже стало светлеть и в глазах. Свет быстро нарастал, и в этом нарастающем свете Рад увидел метнувшийся к двери силуэт Ланы. Следом он осознал, что его кошелек у нее: то неприятное ощущение, что сохранила ляжка, когда был в темноте, – это Ланина рука, вытаскивающая кошелек из кармана. В котором у него все наличные деньги, и пластиковая карточка тоже.
– Stop! – Стой! – провопил Рад, бросаясь за ней – неуместно вспоминая себя на военных сборах перед последним курсом в университете.
Все, что происходило дальше, осталось в нем одним жгучим комом стыда.
Лана сумела выскочить в коридор. Но он, выскочив следом, сумел схватить ее за волосы и остановить. Лана заверещала от боли, попыталась развернуться – и полетела на пол, увлекая его за собой. Стремясь скорее оставить комнату, она не оделась, только схватила одежду. А он был, можно сказать, при полном параде. Голая проститутка и весь упакованный мужик – что можно предположить, подумалось Раду, когда он, продолжая удерживать Лану, поднялся на ноги.
Он подумал об этом, потому что вокруг, оказывается, был народ – высыпавшие в коридор из своих номеров соседи по этажу. Пять, шесть, семь человек – благопристойного вида люди с выражением недоуменного ужаса на лицах. «For heaven's sake! What on earth?.. Shit! How do you like that! What's going on? – Жуть! Кошмар! Проклятье! Ничего себе! Что происходит?!» – звучало вокруг. Из какого-то номера доносился взволнованный мужской голос – человек звонил вниз дежурному:
– Reception? Call the police, please! Right away! Someone is being kiIIed! – Администратор? Звоните в полицию! Немедленно! Здесь кровопролитие!
И еще, вырываясь, кричала что-то по-тайски Лана, что – неизвестно, в памяти отпечаталось лишь повторяющееся слово «фаранг».
На виду у всех Рад нырнул перемазанной кровью рукой в разверстый зев Ланиной сумки и, нащупав, извлек наружу свой кошелек.
– Everything is fine! – Все в порядке! – потрясая кошельком, глянул он в сторону толпящихся поодаль соседей. – Don't phone the poIice. There's no need. – Не звоните в полицию. Незачем.
Лана, испятнанная его кровью, с выставленными на всеобщее обозрение своими рабочими достоинствами, продолжала что-то блажить.
– Shut up! – Заткнись! – рявкнул на нее Рад. – I'll pay you! I'll pay! Don't worry! – Я заплачу тебе! Я заплачу! Не переживай!
Неизвестно, что она поняла из его слов, но блажить она перестала.
Все так же на виду у всех Рад раскрыл кошелек и пролистнул купюры внутри. Он должен был ей двадцать пять долларов, чуть больше; тридцати хватило бы с лихвой. И двадцатка, и десятка имелись. Он достал две двадцатки. После происшедшего щедрость была неизбежностью.
– Here is it. – Вот, – протянул Рад Лане деньги.
Она вырвала их у него из рук, глянула на достоинство, и лицо ее, неожиданно для Рада, вспыхнуло благодарностью.
– Thanks. – Благодарю, – сказала она, изобразив при этом нечто вроде воздушного поцелуя. Добавив затем: – My darling! – Мой милый!
Толпа зрителей прошелестела смешками.
– Want to put your clothes on? – Хочешь одеться? – кивнув на распахнутую дверь своего номера, спросил он Лану.
– No-no. No. – Нет-нет. Нет, – быстро проговорила она. Скорее всего, не столько поняв его вопрос, сколько отвечая на его приглашающий кивок зайти обратно в номер. Всунула ноги в слетевшие при падении туфли и торопливо направилась к двери на лестницу. Одеться, видимо, она была намерена там.
– Sorry! – повернувшись к продолжавшим созерцать его соседям, развел Рад руками. – Прошу прощения!
Никто ему не ответил.
– Sorry, – повторил он и двинулся к себе в номер.
– You have blood running down your cheеk, – услышал он сердобольный женский голос за спиной. – У вас по щеке течет кровь.
Но теперь не ответил он и, не оглянувшись, с размаху закрыл за собой дверь.
Глава девятая
Его разбудил телефонный звонок. Сонной рукой Рад нашарил на столике около кровати аппарат, нащупал трубку и, свалившись обратно на подушку, приложил трубку к уху.
– Алле, – прохрипел он.
– Спишь? – раздался в трубке голос Дрона.
– Теперь уже нет, – ответил Рад, по-прежнему лежа с закрытыми глазами.
– Подниматься собираешься? – спросил Дрон, и что-то в интонации, с какой он это спросил, Рада насторожило.
– Наверное, – отозвался он. – А который час?
– Утро. Уже утро, – сказал Дрон.
Он должен был на такой конкретный вопрос – о часе – конкретно и ответить, не государственная же тайна, и то, что отделался от вопроса, а не ответил, с несомненностью свидетельствовало о втором и третьем смысле, стоящем за его словами.
Глаза у Рада мигом открылись, он сбросил с себя одеяло и сел на кровати, опустив ноги на пол.
– В чем дело? – спросил он.
– Ты меня спрашиваешь? – тут же, как фехтовальщик, делающий выпад, встречно спросил Дрон.
– Ну спроси ты меня, – смиренно сказал Рад. Дрон в трубке помолчал.
– Что ты там натворил такое, что тебя выселяют? – выдал он затем Раду.
– Выселяют? Меня?! – воскликнул Рад.
– Тебя, тебя, – подтвердил Дрон.
Теперь в молчание впал Рад. Хотелось предположить, что все это шутка со стороны Дрона, но случившееся вчера не позволяло поддаться подобному искушению. Только почему в известность об этом ставил его Дрон?
– Интересно, – сказал Рад. – Почему это я получаю уведомление через тебя?
– Потому что номер для тебя заказывал я. Я заказывал – мне и по мордасам: чтобы вашего протеже духу не было.
– Это что, тебе позвонили? – уточнил Рад.
– Это мне позвонили, – фехтовальщиком, отбивающим удар, парировал Дрон. – Так что ты там натворил?
Рад, отнеся трубку в сторону, с шумом выдохнул воздух. Славное получилось пробуждение.
– В двух словах не объяснишь, – сказал он, поднося трубку обратно к уху. – И когда мне нужно съезжать?
– Check off, расчетный час, там у тебя – полдень, так что к полудню.
Рад чувствовал себя точь-в-точь нашкодивший первоклассник. Опыта расплаты за совершенный проступок еще нет, защитная реакция не выработана и впереди – разверзшаяся пропасть неизбежного воздаяния за содеянное.
– Ну что, – проговорил он неуверенно, – давай я побреюсь, приму душ – и встретимся?
– Да, через полчаса в «Кофи Макс», – принял его предложение Дрон.
После чего в ухо Раду ударили короткие сигналы разомкнутой связи.
Рад медленным движением положил трубку. Рядом с аппаратом, ярко алея, лежала плоская коробочка с презервативами. Рад взял ее и покрутил в руках. Никаких чувств это вещественное напоминание о вчерашнем происшествии в нем не вызвало. Разве что ироническое восхищение цветом упаковки. Как запрещающий сигнал светофора.
Он бросил презервативы обратно на столик и встал с кровати. Через полчаса в «Coffee Max».
Когда он, выйдя из лифта, проходил мимо стойки ресепшена, там за нею стояли трое: вчерашний дежурный, девушка, пришедшая ему на смену, которая, запомнилось Раду, стояла на ресепшене в день его
